Справедливости ради приведу еще фрагмент большой записи за тот же день, свидетельствующий о душевном состоянии Вавилова:

«Блистательная победа, поворот исторических судеб. Нужны силы на помощь людям, родной стороне и после этого умереть. Отрава физического объективизма, делающая все условным, эфемерным, как картина на бумаге или восковая статуя. „Человек, потерявший координаты“ – это довольно правильно определяет мое состояние последнее время» (09.05.1945).

Вавилов, безусловно, верил в торжество коммунистических идей, хотя не строил догадок, когда и как это произойдет, и не нападал на капиталистический мир ни вообще, ни по конкретным поводам. Могла действовать и обстановка торжественных заседаний, где человек в президиуме чувствует себя не так, как в зале (знаю по собственному скромному опыту).

«Был в Большом театре на октябрьском заседании. Речь Г. М. Маленкова. Вихрь. Ясная победа коммунизма. В сущности так ясно сказано, старому миру конец пришел. Непобедимое знамя революции. Начало новой истории для всего мира» (06.11.1949).

Вскоре было еще одно празднование:

«Сталинский юбилей стал очень внушительным политическим событием. От китайцев до финнов. Это – сила непобедимая. Коммунизм близок к мировой победе» (23.12.1949).

Как тут не вспомнить шуточку о китайско-финской границе, которая вошла в обращение в брежневские годы и остается актуальной в наши дни. А заодно припомнить и Тараса Шевченко:

«Од молдаванина до фінна на всіх язиках все мовчить, бо благоденствує».

То, что мы теперь называем глобальными проблемами, в дневниках не упоминается. О демографическом кризисе тогда вряд ли думали, хотя на кривой роста населения Земли даже мировая война стала лишь зазубриной, своего рода статистической погрешностью. Истощение ресурсов еще не стало актуальным, а об изменениях климата, тем более в теплую сторону, вообще не думали. С другой стороны, не упоминается и сталинский план преобразования природы, а достижения Мичурина – только однажды, в связи с выполнением нелепого задания:

«Вчера до ночи в с. Коломенском, теперешнем колхозе „Огородный гигант“ – открытие колхозного лектория. Мичуринские доклады. Канонизация Мичурина и Лысенко идет вширь и вглубь» (08.10.1948).

При такой напряженности делового общения – Академия, институты, редакторство, общество «Знание», множество мероприятий от Колонного зала до «Огородного гиганта» – личный круг Вавилова был предельно узок. Он это постоянно отмечает, как мы уже видели выше: «Остались Олюшка и Виктор». Жена, которую он неизменно называет Олюшкой, сопровождала его во всей повседневной жизни, но едва ли была помощницей и секретарем в научных делах. Дневник не оставляет сомнений в их душевной близости, но никакие разговоры Вавилов не пересказывает (в его записях вообще почти нет прямой речи). Очевидно, она была из интеллигентной среды. Ее сестра была замужем за архитектором В. А. Весниным, и, таким образом, президент АН СССР и ответственный секретарь Союза архитекторов несколько лет состояли в близком родстве.

Сын Виктор прожил вместе с родителями не так много времени. В молодости у него были необычные повороты судьбы. Он родился в 1921 году и успел поучаствовать в двух войнах – финской и начале Отечественной. В 1942-м его направили в Военно-воздушную академию, а после войны командировали в Нью-Йорк в составе советской делегации при Атомной комиссии ООН. Такой опыт не помешал ему в дальнейшем скромно возобновить учебу на физфаке Ленинградского университета, потом пройти аспирантуру и уже после смерти отца сделать успешную научную карьеру с получением докторской степени, государственных премий и правительственных наград.