– Пока ты здесь прохлаждаешься, – сказал мне Эндрю, – мы, грешники, стоим в ручье кипятка, кто по пятки, кто по колено, а кто и по плечи! Всё это ужасно и мучительно, нас бьют охранники, а в ранах заводятся шевелящиеся черви. Но не это я хотел сказать тебе, старина: у нас в аду я видел Ливиорату, клянусь тебе Богом! Я тебя не обманываю! Всё мы стоим в этом проклятом ручье, не знаю, за какие уж грехи, а Лив прислуживает официанткой в чертовской столовой. Её никто не наказывает, но жизнь в аду, сам знаешь, не курорт. Её лицо тоже потемнело, не настолько сильно, как моё, и в её волосах я заметил седину. Но она всё ещё хороша, ослепительно хороша! По ночам я иногда встречаюсь с ней: охранники подкуплены и делают вид, что ничего не замечают. Мы встречаемся на каменистом поле возле ручья, и я понимаю, что она влюблена в меня. Она начинает светиться от счастья, как только я её обнимаю, но ты же знаешь, Нэд, я не люблю женщин! Все эти слухи обо мне были правдой: я гей. Если бы все мы, актёры, не оказались в аду, я бы давно признался ей в этом, но там, где нет света, где всё потеряно, мы, бывшие люди, стараемся держаться вместе и помогать друг другу. Понимаешь, я не могу оттолкнуть её в аду…

Узнав, что Лив сейчас в аду, я перебил Эндрю и попросил его показать мне туда дорогу. Но Эндрю сказал, что пройти туда праведнику невозможно. Есть только один способ: можно поменяться с кем-нибудь местами, выдав себя за грешника.

– Если ты согласен поменять рай на ад, то мы можем сделать вот что: я останусь здесь, а ты вернёшься на моё место. Тебе придётся принять мой облик и стоять каждый день по пятки в кипятке! Тебя будут мучить голодом и унижать охранники, ты не будешь видеть света, зато по ночам ты сможешь видеться с Лив! Мне-то она безразлична, зато, как я замелил ещё на земле, ты к ней неровно дышишь. Ну а дальше – как карта ляжет: ад не вечен, когда-нибудь вы выкарабкаетесь и, возможно, будете вместе. Короче, условие такое: ты получаешь мою молодость и красоту, а я получаю твой облик и место в раю. Думай быстрее, у нас мало времени: я отпросился у охранников всего на полчаса!

Меня не нужно было долго уговаривать, хотя я и сомневался, что Эндрю говорит правду: очень уж было странно, что Лив тоже в аду, как и все. Облик Эндрю был ужасен, меня просто трясло от его вида, но мне настолько хотелось увидеть Лив ещё раз, что я согласился на его предложение. Правда, я поставил одно условие: если он меня обманул, и в аду нет моей Лив, то наш контракт расторгается, и он снова вернётся в ад, а я перекочую в рай. Эндрю поклялся, и как только мы ударили по рукам, моя душа переместилась в его тело, а его душа поселилась в моём. На прощание мы обнялись и пожелали друг другу удачи. Эндрю показал мне тайный вход в пещеру, и я вошёл внутрь. Потом дверь за мной закрылась, и наступила полная темнота. Вдали мерцало красным какое-то отверстие, и я пошёл на этот свет, стараясь не думать о том, что иду в ад и вот-вот буду стоять по щиколотку в ручье из кипятка.

Минут через десять я оказался в мрачной каменистой местности, подсвечиваемой светом пламени костров. Здоровенный чёрт-охранник помахал мне рукой, сказав:

– А, Эндрю! Ну как там в раю? Погулял со смазливыми райскими парнями? – Затем чёрт мерзко захихикал, а я улыбнулся ему, как старому знакомому, привыкая к мысли, что теперь меня будут считать м-м-м…геем. Ну да плевать, скажу, что сменил ориентацию! Как только я подошёл к нашему городку грешников, второй охранник взял меня за ошейник и грубо втолкнул в камеру, закрыв за мной дверь. При этом я подумал, что не успел спросить у Эндрю, чем он подкупает чертей: это бы пригодилось знать на будущее.