Буквально пойдя еще пару поворотов, Петраус действительно остановился у какой-то кладовки. Огромный ключ висел на крючке, жрец трясущимися руками снял его и отпер дверь. Войдя внутрь первый, он замер на пороге. Палач, ничего не видя из-за спины жреца, решил поторопить его.

– Достопочтенный Петраус? Что происходит?

Жрец пнул дверь ногой и грязно выругался. А затем добавил:

– Все-таки сбежала, дрянь!

Он повернулся к выходу и совсем невежливо отодвинув Палача, бросился на улицу. Максимилиану достаточно было лишь бросить взгляд, чтобы понять, как был прав насчет жреца. Господи, насколько же Этели пришлось туго. Разорванная в клочья магическая сеть-путанка, запрещенная к использованию, разрезанные веревки и кровь на полу.

В глазах потемнело от гнева. Горьер поправил душащий шею ворот рубахи и вышел наружу. Куда идти дальше, он прекрасно помнил. И уже догадался, куда прорывалась Этели – в святилище Петрауса.

Выйдя на улицу Палач окинул взглядом двор, пытаясь понять что же здесь произошло после их ухода. В это время жрец, пунцовый от негодования, склонился над одним из валяющихся на земле охранников, чтобы нащупать пульс.

– Жив. Фух, а я уж подумал, что порешила, гадина... Не пойму только, что с ними, – посетовал он, разглядывая бледное лицо мордоворота.

Палач подошел и, осмотрев тело, усмехнулся и уверенно ответил:

– Всего лишь вырубила их магией. Скоро очухаются.

– Тварь. Убью...

– Я сам! – заверил Палач, пристально взглянув на жреца. – Мне помощники не нужны. Только скажи, куда она могла уйти.

Петраус вздохнул, утер взмокший лоб рукавом и указал в сторону святилища. Горьер проследовал вслед за хозяином до маленькой двери, прикрытой разросшейся зеленью.

Жрец достал из-за пазухи ключ на цепочке, поворошился им в замочной скважине, приговаривая какое-то заклинание. Максимилиан едва сдержал смех. Девчонка вырубила трех бугаев магией, взломала охранную систему. Неужели ей помешает какая-то бубнилка, навешанная на замок?

Дверь ожидаемо отворилась легко, показав нутро тщательно оберегаемой комнаты. Палач заглянул внутрь, но ничего особенного не увидел и вопросительно уставился на жреца.

– Под жертвенным камнем еще один проход к ущелью, – пояснил тот. – Я обещал ей, что проведу через горы через пару дней. Она решила испытать удачу сама.

– И поэтому ты решил держать ее до тех пор связанной? – Палач говорил нарочито ласково. И только вздернутая бровь и сжатые добела кулаки говорили о том, что он в бешенстве. Не дождавшись ответа жреца, продолжил: – Мне нужно поймать ее. Карту, снаряжение, кратчайший выход. Сейчас же.

– Двести золденов. Утром жертвенный камень можно будет сдвинуть еще раз, тогда я смогу пропустить вас на тропу. – Петраус выдвинув условия, сложил руки на груди в непримиримом жесте и кивнул в сторону жертвенного камня.

Палач задумался.

– Ты только что сказал "еще один переход", Петраус! Где еще один?

Петраус схватился за голову, ощутив новый прилив невыносимой боли.

– Есть более короткий путь с выходом через старую шахту. Карты нет, она только в моей голове. Но тропа к ущелью одна, дорога проходит по его дну и только на трети пути снова поднимается в горы. Девчонка пошла по легкому пути, но он длиннее. Если выдвинуться прямо сейчас, то через несколько часов вы встретитесь. И все же предлагаю хорошенько отужинать. Дорога вам предстоит непростая.

Жрец снова кривенько улыбнулся и даже соизволил отвесить легкий поклон. Обидно было упускать свой куш, поэтому он старался теперь говорить дружелюбно. Испытывать воздействие чужой магии ему больше не хотелось.

Горьер ответил сразу, не раздумывая: