–– Мадам, – Ноа склонил перед ней голову, улыбнулся и, как показалось Ивонн, даже немного смутился.

Ивонн часто наблюдала за мужчинами в присутствии ее матери. Они все, как один, робели и не могли связать двух слов. Еще бы, ее мать была настоящей красавицей. Таких красивых женщин Ивонн видела, разве что в кино. Ее темные длинные, слегка волнистые волосы развевались на ветру, как и легкое желтое платье в мелкий цветочек. Она выглядела уставшей, но все же завораживающе прекрасной и статной. Пухлые губы тронула улыбка, когда Джен привлекла дочь к себе и обняла. Глаза ее обычно были светло-карими, а сейчас, на закате, казались медными.

–– Помоги отцу с замком, – попросила Джен, видя, как муж пытается справиться с этой ржавой рухлядью. Она наклонилась и поцеловала Ивонн в лоб.

Июльский вечер был теплым, а лето Виргинии в самом разгаре, на самом его пике. Солнце садилось за дымящийся от испарины горизонт, кутая усадьбу, винодельню и окрестности едва уловимым розово-золотистым маревом. Поля, покрытые паутиной и росой, стояли за воротами недвижно. Душный, душистый, туманный воздух мягко стелился по земле, путался в хлопке, растущем островками и хранившем историю юга. Трогательные хлопковые коробочки казались мягкими на ощупь, почти голубыми в сумерках. Пахло свежескошенной травой, полевыми цветами, сеном и влажной виноградной лозой. Цикады без устали пели в кустах, это был вечный саундтрек этих мест. Ворота скрипели, пока отец пытался их закрыть, нарушая металлическим скрежетом особенную, почти волшебную тишину.

–– Порядок, – наконец выдохнул отец и с трудом вынул ключ из старой скважины, как раз тогда, когда Ивонн подошла к нему, чтобы помочь. Этими воротами пользовались нечасто. Дед Розенфилд обычно оставлял свою машину за ними. Аарон не решился поступить так же с новым «Крайслером».

–– Как себя чувствуешь, Ив? – отец обнял девочку за плечи и повел назад к машине, припоминая, как ее укачало неподалеку от дома из-за неровных глиняных дорог.

–– Пап? – Ивонн взглянула на отца снизу вверх: Аарон Розенфилд был довольно высоким.

–– Да, дорогая? – мужчина открыл багажник и стал доставать чемоданы, один за другим кладя их на землю. Коричневые чемоданы из нежной телячьей кожи к такому отношению не привыкли. На такие обычно надевали чехлы, прежде чем сдать их в багаж самолета, летящего куда-нибудь к берегам Франции.

–– Что, если Виола снова станет меня целовать? – с опаской спросила Ив и поджала губы.

–– Ты знаешь, как она тебя любит, – усмехнулся Аарон. – Но хочешь знать, что я об этом думаю? – отец захлопнул багажник и провел ладонью по волосам – буйным кудрям, когда-то смоляным, а сейчас с заметной проседью. Ивонн кивнула. – Она увидит тебя и подумает: «Надо же, как выросла эта девчонка. Ну просто красавица. Она совсем уже взрослая, не стану, пожалуй, целовать ее, как ту розовощекую малышку, которой она была еще в прошлом году».

Ответить Ивонн не успела, пока она обдумывала сказанное отцом, входная дверь распахнулась. Сначала из дома вылилась порция желтого света, а потом на крыльцо вышла Виола Спенсер – домоправительница Розенфилдов. Править сейчас было нечем: у Розенфилдов не было прислуги, как в прежние времена, но бабушка Виолы, как и ее мать, работала в усадьбе, дед Розенфилд попросил Виолу остаться, чтобы помогать его жене по дому. У Виолы был белый передник, темные мясистые губы, глаза чуть навыкате и завязанные в тугой пучок курчавые волосы.

–– Ивонн! – воскликнула она глубоким, грудным голосом. А после зацеловала ее, вопреки словам отца, который стоял в стороне, поджав губы, чтобы не рассмеяться. Предрассудки былой эпохи давно были стерты. И сейчас, когда Ивонн обнял Виолу в ответ, это было заметно, как никогда прежде. Ивонн любила мисс Ви, как сама ее называла, и скучала по ней и ее грушевому пирогу с корицей, но все же, если бы ее спросили, она бы сказала, что можно было бы обойтись и без поцелуев.