– То сообщение для Джейд, которое в Рождество прислал Шейн, было не от Шейна. Я все выяснил потом. Шейн ничего не знал. И не знает до сих пор. И никогда не узнает, – тяжело выдыхаю, но Серена остается покоиться на моей груди. – Сообщение, машина, подстроенная авария… Все сделано руками Лиз. И я бы смог это доказать, если бы спохватился сразу. Если бы не дал волю эмоциям. Но я поздно начал копать. Слишком поздно. Все уже было подчищено, и дело даже не рассматривали, как преднамеренное убийство. Все списали на несчастный случай. И я уже ничего не смог доказать. Я опоздал.

– Эзра… Мне очень жаль… – ее губы касаются моей кожи на ребрах там, где вытатуирована надпись.

– Но знаешь, что самое паршивое? – Серена не двигается, но я чувствую, как сильнее ее пальцы впечатываются в мое тело. – Я сам пришел к ней. После тюрьмы. Я пришел к Лиз, надеясь, что у нее осталась хоть какая-то крупица материнских чувств. Я просил ее не трогать Джейд. Просил оставить ее в покое. Я обещал, что Шейн никогда не узнает о ребенке. Что его это никогда не коснется. Ни его. Ни ее. Ни их семью. Ни статус, ни репутацию. Я клялся, что этот малыш и сама Джейд не навредят им. Я был молод и напуган. Я боялся за Джейд. А по итогу сам толкнул ее с обрыва. Я виноват в ее смерти, Серена. Я и моя чертова глупость.

– Господи, Эзра… – Серена вскакивает и резко обхватывает мои щеки ладонями. – Что ты такое говоришь? Открой глаза. Посмотри, что ты сделал на самом деле! Пожалуйста, увидь то, что вижу я. Прошу. Открой глаза. Такого большого сердца, как в твоей груди, я не видела ни у одного человека в этом мире. Возможно, только у своего отца. Ты рыцарь, Эзра. Настоящий. Храбрый и с самым добрым сердцем.

– Серена…

Она не может так думать. Какой из меня рыцарь? Какое доброе сердце? Его никогда там не было. Пусть лучше продолжает звать меня Дьяволом.

– Еще вчера я был Дьяволом. Сатаной. Демоном… Могу продолжать бесконечно. Ты всегда красочно описывала мою сущность.

– Я буду любить тебя любого. Даже в обличье Дьявола. Лишь бы ты любил меня так сильно, как свой ад.

– Черт возьми, – рывком прижимаю ее к себе и укладываю на лопатки. – Я набью эту фразу прямо под сердцем.

– Но сначала скажи, что любишь меня, – касается ладонью моей щеки и спускается к шее.

– Люблю, – выдыхаю в самые губы. – И пусть обрушатся все гребаные девять кругов ада. Я у твоих ног.

Прежде чем выйти из номера, я побывал у ее ног еще дважды. А точнее между ними. И если бы Серена не остановила, я бы совершил и третий заход прямо в лифте.

Сама виновата. От нее невозможно оторваться.

– Итак, – сжимаю ее руку в такси. – Еще раз. Ты…

– Аманда Спенсер. Студентка третьего курса криминальной журналистики. Являюсь ярой фанаткой деятельности Теренса О’Нила и пишу курсовую работу по его биографии. И ради эксклюзивного материала готова на все, что угодно. Я же гребаная ботаничка, раз приперлась к вдове со своим куратором.

– Все верно, но давай только не так агрессивно. Успокой на мгновение смесь своих горячих кровей, ладно? И будь милой.

– Я постараюсь.

– Уж постарайся.

– И постараюсь не думать о том, что ты в это время будешь обшаривать квартиру одинокой старой женщины.

– Да сколько можно, – выдыхаю и закатываю глаза. – Мне только нужно найти информацию.

– Чужую, – цокает она.

– И скопировать ее.

– Украсть.

– Какая, к черту, разница, когда Теренс уже мертв.

– Это не имеет значения.

– Ты невыносима, – сжимаю зубы и притягиваю ее к себе. – И я дико хочу наказать тебя.

– Не удивительно, ты ведь извращенец.

– Кто бы говорил, Серена, – шепчу ей в ухо и стискиваю в ладони ее бедро. – Наверняка ты уже вся взмокла от одних лишь моих слов. Проверить?