(померещились ли)

страшные волчьи глаза.

– Это в котором?

– Дак, аккурат в третьем по правой стороне.

– То бабка-самогонщица, Елена Никитична. У-у неспокойная. Почитай восьмой десяток разменяла, а все ей неймется. Весь год пыхтит, а к сентябрю полный погреб самогона разного набьет. Потом торгует потихоньку до самой весны. Да ты пошли, пошли! Надо рану то поглядеть, да одежду почистить, а то и сменить. Не гоже в таком виде в город заявляться, а ты брат туда направляешься, это к бабке не ходи, – старые знакомые двинулись к машине. – Так вот, настойку рябиновую, что мы с тобой так уважаем, я у нее, значит, и беру. Семьдесят пять рублей пол-литра! Но того стоит, сам знаешь. А на днях постояльцев себе взяла, ну за плату естественно.

– Постояльцев? – напрягся Семен, вспомнив вопрос следователя.

– Ну, как есть, – охотно закивал его товарищ, – Дом-то у нее большой будет. Вот и приютила по случаю. Мужика такого здорового с дочкой. Дочка то как раз только что из почты выскочила. Не видел, что ли?

– Краем глаза, – пожал плечами Полоцкий.

– Ну, так вот, – продолжил его товарищ, – Приютила, значит. Говорят двести рублей в день берет, но то, конечно, брешут. Сам-то я мужика этого не видел, только дочку. А вот жена рассказывает, мол, мужик статный, добропер…, тьфу ты, добропорядочный. Вчера вот весь день дрова колол, потом баню топил. На зэка не похож, одет добротно, только вот, жена говорит, с лицом чей-то, то ля шрам, то ля еще что. А дочурка вроде как симпатичная, да приветливая и вежливая.

– Шрам говоришь? – пробурчал Семен, непроизвольно оглядываясь вокруг, – Ну-ну.

– А тебе чего? – прищурил глаз Виктор.

– Слушай Палыч, – проигнорировал вопрос Семен, – спасибо за приглашение и заботу, но некогда мне теперь рассиживаться. Ехать мне нужно.

– А голова? – удивился доброхот.

– А че голова? До свадьбы заживет, – отмахнулся Семен.

– Ну уж нет, – Силаев снова прищурившись, взглянул на товарища, – Так я тебя не отпущу. Не хочешь зайти, так давай прям здесь рану промоем, да хоть пластырем заклеим, на худой конец. Есть аптечка?

– Есть, – нехотя признался Полоцкий, – Ладно. Давай!

Силаев с почти профессиональным проворством промокнул рану на лбу друга перекисью водорода и аккуратно наклеил три полоски пластыря.

Семен взглянул на себя в зеркало заднего вида. Лоб выглядел теперь гораздо лучше.

Друзья постояли еще немного. Выкурили по сигарете. Обменялись парой фраз, вспомнив шныряющих по деревням прокурорских.

– Тебе точно надо в город? – сделал еще один заход Виктор.

– Надо, – кивнул Семен.

– Ну, гляди.

–Ладно тебе, все нормально.

Силаев с сомнением покачал головой и взглянул на серое небо.

– Видать, крепко тебе приспичило!

Семен неопределенно дернул плечом и поспешил забраться в машину. Еще раз глянул на рану в зеркало, потом на Виктора:

– До свадьбы заживет. Точно. Бывай Палыч! Обратно поеду, непременно загляну.

– Ну, коль так, тогда счастливо тебе, Петрович!

УАЗик тронулся с места, рывком проскочил третий по правой стороне дом, и покатил прочь от Нижней Семеновки.

5.

Дорога снова шла через лес. Деревья склоняли свои тяжелые колючие лапы прямо к лобовому стеклу. Семен выехал из Нижней Семеновки два часа назад и по собственным расчетам должен был добраться до накатанной грунтовки через час-полтора. Потом он надеялся остановиться и перекусить. Но в его расчеты вмешался случай, глупый случай, который так часто портит людям жизнь.

Правое переднее колесо угодило прямо на пригоршню гвоздей

(какой идиот умудрился потерять столько гвоздей посреди бесконечной тайги?).

Машина вильнула в сторону, ткнулась бампером в придорожный куст и замерла. Семен вылез из машины, обошел ее сзади, взглянул на колесо, выругался.