В это время из кухни вышла Цзян Цин с большим подносом и расставила на столе чашки с чаем, рюмки, две тарелочки с земляными орешками и бутылку рисовой водки. Мао отложил сигарету в пепельницу и энергично потёр ладони, затем снял с бутылки стеклянную пробку и почти с торжественным видом разлил водку по рюмкам. Приподнял свою и, любуясь переливом света от свечи на стекле, произнёс:

– Давайте выпьем за понимание, которое приведёт нас с вами на широкую дорогу сотрудничества во всех областях! Пройдёт время, и наши потомки убедятся: мир и спокойствие на земле могут обеспечить только два великих народа – ваш народ и мой!

После того, как выпили, Мао закусил одним орешком и сделал глоток чая. Причмокнул губами и обронил:

– Прекрасный чай!..

Владимиров тоже закусил орешками и запил крепко заваренным душистым чаем.

– Действительно, прекрасный чай, – согласился он. – Такой чай могут заваривать только прекрасные женщины. – Добавил он.

Однако Мао пропустил мимо ушей слова Владимирова.

– На чём мы остановились?.. – спросил он.

– На наших народах, – подсказал Владимиров.

Мао Цзэдун слегка наморщил лоб.

– А до этого?

– На учении Конфуция…

– Да, да!.. – оживился Мао. – У Конфуция есть мудрое наставление: передавать, а не создавать, верить в древность и любить ее. И ещё четыре философских концепции. Первая, – Мао загнул мизинец на левой руке, – это Жень, что означает…

– Гуманность, – продолжил Владимиров.

Мао коротко хмыкнул. Он не любил, когда его перебивают или поправляют, но на этот раз отнёс это к тому, что Владимиров продолжил его мысль, спокойно.

– Верно, – сказал он. И продолжил: – Вторая – Ли, что означает Правила поведения. – И Мао загнул ещё один палец. – Это она требует быть преданным делу, которому ты служишь, и почитать того, кто стоит над тобой. Далее идет Чжун юн – учение о пути развития общества. И, наконец, четвёртая концепция – это отношение людей к вере, которую они добровольно исповедуют. Я не спорю, в философском учении Конфуция можно найти и другие не менее важные концепции, применительные к государству и управлению им, но я уверен – и этих достаточно, чтобы иметь современное, демократическое, национальное государство…

Слово «национальное» Мао подчеркнул особо и Владимиров вдруг понял: в этом и есть смысл всего их разговора.

Мао прервал свою речь, разлил водку по рюмкам, чему-то улыбнулся и спросил:

– Товарищ Сун Пин, а за что вы хотели бы выпить?

Владимиров, не задумываясь, ответил:

– За нашу победу.

– Я помню, вы и в прошлый раз предлагали выпить за вашу победу, – заметил Мао. – А я вам ответил: «И за нашу победу!» Давайте выпьем за нашу общую победу!

– Я согласен, – ответил Владимиров. И добавил: – И чтобы она быстрее наступила…

Уже под конец застолья к ним вышла Цзян Цин.

– Что-нибудь ещё надо? – спросила она у Мао.

Тот обнял её за талию и привлёк к себе.

– Я тебе потом скажу, что мне надо… – ответил он и подмигнул Владимирову. – Иди лучше к себе.

Когда допили водку, Мао ещё раз напомнил о телеграмме Димитрову.

– …Если ответ придёт на вас, – сказал он, – сообщите мне сразу…

1

В ночь с двадцать четвёртого на двадцать пятое января Риммар принял шифровку от «Кедра». В ней сообщалось, что глава японского правительства генерал Тодзио подписал директиву Имперской Ставки о подготовке к наступлению японских войск в Центральном Китае. И уже под утро Совинформбюро сообщило о начале проведения операции по окружению и уничтожению крупной группировки войск противника на Звенигородско-Мироновском выступе силами Первого и Второго Украинских фронтов. И успешном наступлении советских войск Ленинградского фронта. Радиостанция американского агентства «Ассошиэйтед пресс», ссылаясь на военное ведомство, сообщило об общих потерях американских войск с первого дня войны. Они составили около девяноста тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.