Прежде чем попасть в Яньань и стать подругой Мао, Цзян Цин сменила четырёх покровителей. Это известно из разных источников, но проверить что-либо невозможно. Что ещё?.. В 1937 году она с группой актёров приезжает в Чунцин, а через год вот появляется в Яньане. Да, совсем забыл. Но это важно! В 1934 году она была арестована гоминдановцами. За что – неизвестно, но вскоре её выпустили из тюрьмы. В Яньани поговаривают, что ей помог Кан Шэн. Каким образом – тоже неизвестно. Кан Шэн и познакомил с Цзян Цин, с Мао. Правда, жёны соратников Мао сразу же её возненавидели, и по городу поползли слухи о любовных приключениях Цзян Цин. И даже говорили, что в тюрьме она была завербована гоминдановцами и является их агентом. Но Мао уже было на всё наплевать. Он влюбился в неё, как говорят у нас, по уши. По поводу их отношений даже собиралось заседание Политбюро, и Мао запретили жениться на Цзян Цин. Но и это не помогло. И опять же говорят, что хорошую услугу Мао оказал всё тот же Кан Шэн. Он представил Политбюро материалы следственной комиссии, в которых утверждалось, что в Шанхае и в Чунцине ничего подозрительного в поведении Цзян Цин не было. Таким образом, она стала женой Мао. В сороковом году у них родился ребёнок. Девочка. Назвали Ли На. Вот и всё, – Заключил свой рассказ Алеев. Но тут же добавил: – Через Цзян Цин проходит вся секретная почта Мао. Она в курсе всех его дел. Есть у неё подруга. Она жена одного из докторов госпиталя. Теперь, кажется, всё.

– Ну коль всё – ложимся спать, – усмехнувшись каким-то своим мыслим, проговорил Владимиров. – Дела спланируем завтра, памятуя о том, что утро вечера мудренее…

Владимиров проснулся от того, что за окном, оклеенном плотной полупрозрачной бумагой, услышал чьи-то торопливые шаги.

Рассвет уже проникал в комнату и на полу, и на стенах появились светлые пятна, которые медленно расплывались, заполняя собой всё пространство.

Владимиров оделся, вышел во двор и сразу почувствовал легкую приятную прохладу, идущую со стороны гор. Там, за круглыми вершинами ещё пряталось солнце, но его свет уже растекался по всему горизонту, окрашивая его в малиновые оттенки.

Владимиров осмотрелся. Нигде никого не было. Зашёл за угол дома. Тоже никого.

Направился к крыльцу и только тут увидел идущего со стороны кухни Орлова. Он был одет в данье, а на ногах верёвочные тапочки.

– Доброе утро, Пётр Парфёнович, – сказал Орлов, подойдя поближе. – Ну как я выгляжу?

– Прекрасно, Андрей Яковлевич, – ответил тот. Не удержался и заметил: – Однако вчерашний костюм смотрелся лучше.

Орлов пожал плечами.

– Мне с утра в госпиталь ехать, а Южин предупредил: в госпитале всех, кто не носит их даньи, называют «заморскими дьяволами». А ты чуть свет куда собрался? – поинтересовался он.

– Показалось мне, что кто-то ходит по двору, – ответил Владимиров.

– Я тоже слышал, – ответил Орлов. – Думал завхоз или повар… Сходил на кухню посмотреть, но там никого нет… Может охранники?…

В это время за каменным забором послышались голоса, и во двор вошёл завхоз Чан с поваром.

Владимиров и Орлов переглянулись.

– Ну вот тебе… – проговорил Орлов. – Выходит всё же кто-то у нас в гостях был…

Китайцы, поравнявшись с Владимиром и Орловым, с почтением поздоровались и прошли в сторону летней кухни.

Орлов направился на конюшню. Владимиров уже собрался идти в дом, но в это время из-за вершины горы показался раскалённый до белизны край солнца и по склонам гор в долину хлынул поток утреннего света, заполняя с собой всё пространство между землёй и небом.

Владимиров как заворожённый стоял и смотрел на это чудо природы, подаренные людям неведомой силой.