Я люблю маму и благодарна, что она спасла мою лучшую подругу, но мне все еще тяжело. Я оглядываю рощу и вижу не чудесные снадобья, которые даруют здоровье, а пережитки и суеверия, наносящие вред.

– Итак… – А-ма поднимается… – теперь будешь ходить сюда со мной. Я научу тебя ухаживать за деревьями и изготавливать лекарства.

Я должна чувствовать себя особенной, поскольку вижу, что это материнское дерево и вся эта чайная роща значат для А-ма больше, чем муж, сыновья, дочь или внуки, вместе взятые, но все мои знания словно вырезаны тупым ножом прямо по моей плоти.

– Нам пора, – говорит А-ма. – Запомни, Девочка, мужчинам сюда нельзя. Да и вообще не надо никого приводить.

– Даже Цытэ? – уточняю я.

– Даже Цытэ. Даже невесток и племянниц. Это место предназначено только для женщин нашего рода. Ты, я, моя мать… – Ее голос прерывается. А-ма нежно проводит рукой по бугристому стволу материнского дерева.

На обратном пути мама так же молчалива. По тому, как напряглись ее плечи и как напряженно она молчит, я понимаю, что она в высшей степени разочарована во мне. Я не проявила достаточно радости, благоговения или благодарности, когда мне показали мое наследство. Да как я смела?! А-ма считается самой главной женщиной в нашей деревне, но все мужчины и мальчики главнее ее. Я бы нарушила закон акха, если бы поверила ей, а не кому-то из них, а А-ба говорит, что эта роща проклята, тут полно старых, никому не нужных чайных деревьев, а одно даже послужило причиной смерти его отца. Я не знала причин – может, отец решил наказать меня за то, что А-ма по женской линии принесла проклятую рощу в его семью, или просто ни во что не ставит, потому что я девчонка, – но именно эта роща выделена мне в качестве приданого.

Окончательно смирившись с этим, я ясно вижу свое будущее. Мне придется надеяться на настоящую любовь, чтобы найти себе пару, потому что у меня нет ничего ценного, если не считать неумения вышивать, никчемной рощи древних чайных деревьев и симпатичного личика, которое может оказаться недостаточно красивым, чтобы перевесить мои недостатки. Всю дорогу домой я думаю о том, как изменить судьбу. Мы, акха, созданы для странствий, и сейчас мне очень хочется сбежать. Однако хватает здравого смысла, чтобы понять, что бежать особо некуда. В конце концов, я всего лишь маленькая девочка и вряд ли долго протяну в одиночестве в местных лесах. Учитель Чжан сказал, что мне необязательно оставаться здесь навсегда. Может, образование позволит мне переместиться куда-то еще, хотя бы мысленно.

Приходит день Обезьяны. Я выхожу из дома в темноте. И да, дождь все еще идет. Я добираюсь до школы мокрая с головы до ног, но полна решимости насладиться уроками. Учитель Чжан начинает урок истории, посвященный земледелию. Он все это уже говорил, но сегодня я воспринимаю его слова по-новому. Он начинает с рассказа о том, как на протяжении веков люди в этих горах работали на крупных помещиков, которые передавали рощи чайных деревьев из поколения в поколение, сохраняя и накапливая имущество.

– Крестьяне оставались нищими, – вещает учитель. – Они часто умирали от голода. Жизнь была к ним несправедлива. Но после того как председатель Мао объединил страну в… Ну-ка, в каком году это было?

– В одна тысяча девятьсот сорок девятом! – дружно скандируем мы.

– Вся земля была конфискована и перераспределена в пользу масс.

Я знаю, что это правда, потому что семье А-ба выделили немного земли, однако не в собственность, поскольку вся земля принадлежит правительству, а под его ответственность. Семья А-ма, жившая по другую сторону горы Наньно, тоже получила землю. Они никому не рассказывали о потаенной роще. Если бы кто-то узнал об этом, их бы приравняли к помещикам. К счастью, роща, как я теперь знаю, настолько труднодоступна, что ее не сумели обнаружить ни землемеры, ни другие крестьяне. Ее не было ни на одной карте, поэтому ее не конфисковали помещики, не перераспределил председатель Мао, не отнял он же во время «Большого скачка»