– А где была ты? В тот самый момент, когда я падал в коридоре по собственной воле? – Я обратился к Ане, глядя прямо ей в глаза: я хотел почувствовать всю глубину ее низости.

– Ларик! Сядь! Тебя несет! Меня в квартире вообще не было, когда ты заходил! Я с ребятами запускала ракеты. У кого хочешь спроси! – Она старалась быть убедительной.

– А… ну конечно. Я себя накрутил. Где фотографии парня, который меня ударил? Этого Леши? – Я старался завалить ее фактами, чтобы они прекратили этот возмутительный спектакль.

Аня вручила мне пакет с негативами:

– На! Можешь распечатать все что хочешь. Найди сам этого парня, но только учти, что ты меня конкретно взбесил и тебе придется извиниться за этот идиотизм, если хочешь, чтобы мы и дальше общались!

Я не поленился и посмотрел негативы: видимость была неважная, но парня там я действительно не находил. Я оказался в замешательстве, но сдаваться не собирался:

– Вы хотите сделать из меня дурака, поэтому предварительно обо всем договорились. А ты, Аня, могла бы заскочить в гости на следующий день или хотя бы написать сообщение о том, что с тобой все в порядке. Портретиков захотелось, чтобы дурачок Ларик развлекал вас? Чтобы на задних лапках скакал перед вами, а вы смеялись за моей спиной и считали меня идиотом?! У вас ничего не выйдет! Я бы, может, и поверил во все эти байки, если бы своими глазами не видел, как тебя трахает какой-то урод!

– Ларик! Заткни свой рот!

– Разговор окончен! Больше не подходи ко мне!

– Тебе лечиться надо! – Аня явно проиграла и решила по-быстрому оборвать разговор.

Я ничего не ответил, но хлопнул дверью так, что содрогнулся целый подъезд! Значит, я все-таки был прав! Девочки не учли одного: я художник! У меня прекрасная визуальная память. С другим парнем этот спектакль прокатил бы, но со мной – дохлый номер. Ясно было одно: у нас нет и не могло быть будущего! Я не терплю ложь и обман и не намерен с этим мириться и впредь! Я сам дурак, что слил ей свои чувства, но больше этого не повторится! Это послужит мне уроком, и больше я никому не позволю вытирать об себя ноги!

Время шло, и я становился востребованным оформителем. Я получал заказы, потому что всегда был предупредителен, вежлив, не срывал сроков и от всей души благодарил за любые деньги. Успеваемость была стабильной, и Тамара продолжала наряжаться на собрания, хотя в этой школе ее не донимали расспросами восхищения.

По воскресеньям я стал мотаться на Юшуньскую, где бесплатно помогал Ольге Робертовне работать со школьниками. Дети ничего от меня не требовали и наполняли меня энергией добра. Кроме того, это была моя дань крестной, ведь она поверила в меня с самого начала и я многим был ей обязан. Моя картина по-прежнему украшала студию, и я очень этим гордился! Хотя временами лицо изображенной женщины наводило на меня колючий ужас!

С того самого дня я предупредил Тамару, что для Ани меня больше не существует. Я на время отрубил телефон и, слушая музыку, писал бесконечные этюды для морального восстановления. Ольга Робертовна щедро нагружала меня заданиями, и я выполнял все, что она требовала. Как художник я снова начал расти и чувствовал, что напрасно прерывал занятия живописью из-за неразделенного чувства. Конечно, я терял социальную связь со своим поколением, но лишь потому, что чувствовал презрение со стороны общества. Именно в тот период я решил накопить денег и начать самостоятельную жизнь. Вскоре Ольга Робертовна предложила халтурку – написать несколько пейзажей старой Москвы для привокзальной гостиницы. Ну, знаете: переулки, высотки, церквушки – ничего нового! Главное – соблюсти в работах единое стилевое решение, а с этим у меня никогда проблем не было.