Под разными именами (сборник) Федор Московцев, Татьяна Московцева

Не то, чтобы я всё время подталкивал себя к самому краю, дабы понять, кто я и что я. Мне это и так понятно – я люблю брать жизнь с её самой приятной стороны и всегда стараюсь обойтись без лишней драмы. Мне всегда парадоксально везло, всю дорогу я был, как у Христа за пазухой. Всеми двигала бесконечная симпатия ко мне, некоторые умудрялись сравнивать мою комсомольскую внешность с изображением древнегреческого бога… хм.

Мне самому до сих пор непонятно, как получилось, что я незаметно для себя вышел из зоны комфорта. Всё произошло так легко и грациозно, что окружающим показалось, будто я даже особо не старался опустить себя на самое дно помойки. «Какой у тебя был бизнес – загляденье, и как талантливо ты его про**ал», – вздыхая, говорил мне один товарищ.

Нельзя сказать, что я оказался в нынешнем своём положении для моего же блага по воле кармических сил. Так же, его никак нельзя назвать ступенью на пути к духовному совершенствованию. Сколько себя помню, меня всегда тяготила рабочая рутина, я смотрел на вещи с творческой стороны, а не сквозь скучные математические формулы, и уж точно не сверял каждый свой шаг с учебником логики. И я всегда пытался избавиться от повторяющихся действий. Ну и вот, пожалуй, уже избавился ото всех, кроме употребления алкоголя.

В 2006 году мои духовные искания закономерно привели к банкротству моей фирмы (я начал бизнес примерно в 1995 году, к 2001 году стал владельцем фирмы по продаже фармпрепаратов, медицинских расходных материалов и медицинского оборудования, также мне принадлежала сеть аптек и доля в компании, занимающейся продажами аккумуляторных батарей и сырья для производства оных; медицинский бизнес находился в Волгограде, аккумуляторный – в Петербурге, там же, в Питере, находился и я сам). В 2005 году у меня начались проблемы из-за непродуманной финансовой политики и ссоры с милицейской «крышей», и, чтобы избежать крупных неприятностей в связи с долгами и налоговыми недоимками, летом 2006 года я запустил процедуру банкротства компании (строго говоря, это было два юридических лица – ООО Совинком и ООО Экссон). В октябре 2006 года Арбитражный суд г. Волгограда признал меня банкротом. Сумма долгов составила более 100 миллионов рублей, в списке кредиторов значилось около 100 компаний. За полгода до банкротства мой хитрый бухгалтер сделал разделительный баланс; смысл этой процедуры заключался в том, что от фирмы (ООО Совинком) отпочковалась дочерняя, с левым учредителем, и на неё скинули весь шлак в виде долгов и прочих неприятных моментов, юристы оформили необходимые бумаги в соответствующих инстанциях, и после официальной регистрации изменений устава и прочей лабуды кредиторы уже не имели права предъявлять должнику какие-либо претензии, обязательства по долгам перешли на дочернюю фирму. Юристы, провернувшие это дело, получили 10 % от суммы слитого долга. Всю задолженность фирмы убрать таким способом не удалось. Оставшиеся долги похоронил Арбитражный суд. Другое юрлицо, ООО Экссон, тоже весь в долгах, как в шелках, обанкротила налоговая инспекция, дабы не возмещать мне экспортный НДС по выигранным в трёх инстанциях судам.

Эти операции вызвали недовольство многих и многих людей. Я прямо не знал, что мне делать. В конце ноября 2006 года я отправился туда, куда позвала меня моя интуиция.

Бизнес я потерял, семью кстати тоже, до кучи ещё и с компаньонами поссорился, и, начиная с конца 2006 года по большей части был занят непрекращающимся рок-н-ролльным хэппенингом – с барами, потасовками и прочими романтическими атрибутами в духе «нечего терять». Всё это происходило вдали от кварталов социального жилья, вдали от социальных проблем и рефлексий по поводу красивых разводов у себя в кофейной чашке.

Таков был мой способ справляться со временем, которое было отведено мне для творческого отпуска (который можно смело назвать психиатрическими каникулами).

Мой мозг так устроен, что осознание того, что я уже давно веду жизнь беглеца, пришло на пятом году моей жизни в бегах. Денег оставался последний мешок, всё отчётливей осознавалась неумолимость завтрашнего дня, а вместе с тем, необходимость легализоваться и жить открыто. Вылезти из-под коряги означало привлечь к себе внимание недружелюбно настроенных ко мне граждан, коих развелось очень много, и у меня не было столько лавандоса, чтобы уладить с ними все разногласия; однако, я рассудил таким образом: боги же никогда не уходят в отставку, поэтому и со мной по определению не может случиться беды.

Так, в один из дней, едва выйдя из комы, но всё ещё ощущая похмельную печаль, совсем как тот американский психопат, только что разделавший пару тушек манекенщиц под высоченными пальмами, я принял решение вернуться к нормальной жизни. Я подошёл к зеркалу, посмотрел на своё мутное отображение и подумал: «Всё, п**дец, парень готов к бою».

Момент просветления застал меня в Абхазии. Я сел в машину и отправился в Волгоград, место сосредоточения основных моих проблем.

Социализация проходила трудно. Мне было непонятно, откуда взялось такое отношение ко мне со стороны старых знакомых. Думаю, это клише. Люди навешивают ярлыки и говорят: «О, Фёдор пустился во все возможные блудняки и такой стал испорченный!» Им невдомёк, что предприниматель не может всегда смотреть на жизнь сквозь безжизненные таблицы бухгалтерского баланса, бывает, ему надо включать эмоции. А потом снова подходить ко всему аналитически. И так по кругу. Не хочу, чтобы на меня смотрели с какой-то одной стороны. В сложившейся ситуации в какой-то степени виноват Андрей Разгон, герой моего романа «Реальные истории». (почему я назвал героя так, а не иначе – всё очень просто: моего лучшего друга детства звали Андрей. Далее, Андреем я назвал своего сына, соответственно любимого персонажа не мог назвать как-то по-другому. Что касается фамилии – однажды у меня был замут с девушкой по фамилии Разгон. До этого я не знал, что такая фамилия существует в принципе, но увидев, как оно пишется в паспорте, сразу же взял на заметку. Звучит очень круто – Разгон!!!)

…строго говоря, сказать, что «социализация проходила трудно» – ничего не сказать. Знающие меня люди вопрошали: «А может ли Фёдор М. начать вести нормальную жизнь?» Они решили, что обычная жизнь мне не по зубам, потому что я не могу перестать бухать, гоняться за молоденькими чиксами и всячески возмущать общественное спокойствие. Все они прочитали одну-две-три мои книги – купив в магазине, скачав в интернете – и стали отождествлять Андрея Разгона со мной, а меня с ним. Типичный пример: девушка, с которой я знаком полгода по работе, и которой я подарил на Новый Год свою книгу с автографом, через день после получения подарка, прочитав… немного страниц из 800… спросила: «Стесняюсь спросить – а эта книга, это что – твоя автобиография?» Андрей Разгон (а вместе с ним и я) all together стали придурками-антигероями нашего времени, символами неудачи и тупика в конце неверного пути, всероссийскими суперотморозками, которые гордятся сексизмом, шовинизмом, нетолерантностью, а также дурным характером.