– Да не знаю я.

Слеза покатилась по впалой щеке Лейфа, а губы задрожали.

Голос солдата смягчился:

– И правда не знаю! Иди уже к себе, Подлипала.

– Прощай, мой новый друг, – шепнул Лейф, крепко сжав руку Крис.

Та не успела ничего ответить, как он уже скрылся в темноте, ловко лавируя между обитателями этой странной палаты-тюрьмы.

Солдат схватил Крис за шиворот и торопливо потащил к решетке.

– Иди прямо. Там тебя ждут, – на прощанье солдат несколько раз встряхнул Крис как бездомного щенка, да так, что зубы застучали, – и постарайся там побыстрее сдохнуть, чтоб не мучиться, – как‑то даже ласково посоветовал он, сопроводив слова грубым пинком.

Замки лязгнули, и девочка осталась в полном одиночестве.

– Фу-у-ух, удалось!

Крис, пятая точка которой все еще горела от пинка, полученного от солдата, начала оглядываться в поисках голоса.

– Да побыстрей ты! Сюда – сюда иди, – в голосе раздраженно звякнули колокольчики, и Крис радостно воскликнула:

– Агнетта!

– Тише, пока нас не засекли. – Агнетта выступила из густой тени, клубящейся у стен коридора, и цепко схватила Крис за руку. – Я обманула твою стражу. Сказала, что пришли солдаты, чтобы отправить тебя на каменоломни. А меня отправили за тобой. Но наверх мы не пойдем. Главное, чтобы никто не попался по пути. Иначе все, приплыли. Спрятаться негде. И я не смогу объяснить, что делаю с беспризорником внизу, – бормоча себе под нос, она потащила Крис по темному коридору.

Единственным источником света служила крохотная закопченная лампадка. Истерично пляшущий огонь точно передавал нервное состояние Агнетты.

– Если все удастся, то мы спасены.

– Что ты задумала? – прошептала Крис, послушно следуя за ней.

– Пока я отбывала наказание, долго думала над твоими словами. В общем, решила, что ты прав. Такая жизнь не для меня. А ты здесь и вовсе умрешь, а не здесь, так на каменоломнях. Поэтому мы с тобой сейчас же убежим отсюда.

Словно подтверждая слова, Агнетта, одной рукой подняв тяжелые монашеские юбки, перешла на бег. Ноги, обутые в кожаные солдатские ботинки, на которые были натянуты толстые ватные носки, чтобы заглушить звуки, так и замелькали под юбками.

– Я все продумала, – задыхаясь от быстрого темпа, продолжила она. – На рассвете из монастыря повезут вино и соленья для королевской кухни. Мы спрячемся в бочках.

– Погоди. – Крис тоже с трудом переводила дыхание. – Но тогда мы попадем прямо в лапы солдат. Ведь груз же будет кто‑то проверять, сопровождать?

– Нет! – уверенно заявила Агнетта. – Им запрещено открывать бочки. Парочку поймали на воровстве вина, так обоим отрубили правую руку, чтобы другим неповадно было. Теперь груз готовят на отправку с вечера, под присмотром монахинь, и все бочки открывают только на королевской кухне. Завтрашняя партия уже проверена. В ледник никто не придет.

– А потом? Нас же привезут прямо в замок.

– Плевать! – Агнетта остановилась.

Согнувшись почти пополам, она глубоко задышала, утирая потное лицо.

– Главное, выбраться из монастыря. А там, в замке, мы смешаемся с поварами или торговцами, которые привозят продукты, и вообще. Не о чем беспокоиться, я отлично знаю замок. Выберемся. Может, и бабушку мою найдем.

– Ты надеешься, что она все еще в замке?

– Очень. Если мы ее найдем, она может нам здорово помочь. – Агнетта вновь побежала.

Крис устремилась за ней. Благо дорожка, выложенная камнем, шла вниз. Они неуклонно спускались в центр утеса.

Сердце пело. Неужели свобода? Спиной она все еще чувствовала тяжелый запах отчаяния и смерти, которым насквозь пропитались стены больничного лазарета, и была рада оставить все это. Ни за что на свете она не захотела бы вернуться.