Народу на площади становилось меньше, Стэйн решил, что можно уходить, и снял Крис с забора. Двигаясь в тени от деревьев и домов, они тихо покинули королевскую площадь, быстро спустились на пристань и вышли из города.

Только оказавшись за стенами Ходвиля, Крис поняла, что за все это время так и не сделала полноценного вдоха, продолжая хватать воздух мелкими порциями. Глубоко вздохнув, из-за чего кольнуло где‑то в глубине грудной клетки, она зло уставилась на Стэйна.

– Больше никогда не тащи меня на такой праздник!

– Во-первых, нужно знать, в какой стране ты живешь, а не прятать голову в песок, – серьезно ответил тот. – Во-вторых, во время праздника на площади тебя никто не тронет. Полицейские не посмеют нарушить церемонию. Но вот если тебя поймают за ее пределами – сразу изолятор, без разговоров. А там ты знаешь… Приют, из которого выхода нет.

– Да уж лучше приют, чем все это, – запальчиво крикнула Крис.

– Дурак ты! – раздосадовано ответил Стэйн. – Хотя… Что с тебя взять… Цыпленок и есть цыпленок…

Тень огорчения, разочарования и еще чего‑то личного легла на его лицо. Стэйн махнул рукой, пытаясь стереть все это, словно попал в липкую паутину.

Развернувшись, он пошел в сторону кладбища кораблей, не предложив Крис следовать за ним, что делал каждый день, когда они расставались после работы.

Крис понурилась и, немного подволакивая ноги от пережитого и навалившейся вины, побрела к тайному месту, о нахождении которого не рассказывала никому, даже Стэйну.

«Никому не доверяй! Никогда! – в ответ на мысль окрикнуть Стэйна и помириться в голове всплыл голос няни. – Никто не должен знать, что ты девочка! Запомни!»

– Мало айнам страданий людей, как еще и среди них начались неприятности. Да что там неприятности… В их мир пришла настоящая беда. А все из-за магии. Ведь она уникальна. Айны владеют силой звуков, и любое слово, сказанное магическим способом, становится реальным. Поэтому они так осторожничают со словами, тщательно подбирая и взвешивая каждое. Сказанное слово невозможно вернуть, а оно может натворить столько бед, что и нескольким поколениям не исправить. Этим воспользовался молодой и самоуверенный Астайн. Насмотревшись на земные войны, где люди с легкостью захватывали власть, он тоже решил стать главным среди айн. И не просто главным, а возглавить совет словетников, состоящий из самых первых айн, появившихся на земле.

«Почему нами должны править древние словетники? Что они понимают в новом мире? Они сами не пользуются его благами и нам не дают», – подумал он и, собрав сторонников, попытался свергнуть мудрецов, подло напав среди ночи.

Вот тогда айны в полной мере узнали о том, какой темной силой может обладать слово, как оно ранит до глубины души или вовсе сражает наповал. В мире айн начала господствовать тьма. Такие слова, как «свет», «радость», «счастье», пропали. На смену им пришли «смерть», «злоба», «боль».

– И что же им делать, няня? – Маленькая Крис, сидя на высоком стуле, болтала ногами.

Пользуясь тем, что Маргрит засмотрелась на плиту, следя за тем, чтобы жаркое не подгорело, Крис тщательно размазывала кашу по дну деревянной миски, надеясь, что та волшебным образом испарится.

– Не разговаривай за едой, – проворчала Маргрит. – А что делать? Когда обе стороны владеют силой звука – победителей нет. Айны бросали друг в друга ненависть и никак не могли остановиться. И лишь когда едва не погиб один из словетников, знаменитый, всеми любимый Лиайн, отвечающий за жизнь, они опомнились. Ведь его смерть могла привести к гибели всего рода. Айны испугались и наконец‑то вспомнили истинную силу слова.