Задумался Степарх, пригорюнился, гневаться перестал и прищурился мечтательно – хотелось ему брата старшего хоть в малости какой превзойти – завезти себе наложницу эльфийскую, красоты дивной, водить её в поводу, точно кобылу породистую, похваляясь пред всеми, да, делать с ней всё, что пожелается. То-то, брат разъярится, да и у Рагонеды спеси поубавится, а то, смотрит на него, Степарха, точно на пса дворового, беззубого, из милости живущего. Подумаешь, дочь бойт-ярская! Не бойт-ярыня же!

Взгрустнулось Степарху – хороши мечты, да где монет набрать на желаемое? И ныне гуляют на деньги сынка купчины местного, у братовой жены монетки лишней не допросишься.

– Знаю, где девку ушастую, дивную, добыть можно. – жарко зашептал на ухо бойт-яричу Юарт – У отца моего, на заимке торговой, лесной. К брату моему старшему приезжает с охраной малой, на торжище.

– К Жаборотому? – хмыкнул бойт-ярич, смутно припоминая, что встречал, как-то, в Велиморе высокого белокожего парня. Еще удивился тогда изрядно – на кого похож парень, ни в мать, ни в отца. – Почто ему краса такая? За какие заслуги честь? Небось, гневается князь Оихель на поездки те? Дочкам княжеским в светлице, за прялкой сидеть положено, аль за вышивкой, а не по лесу бегать, да с подозрительными мужами за монеты торговаться.

– Князю эблов и дела нет до того, с кем дочь его по лесам шляется без присмотра. Не жалует её князь Оихель, сказывают люди добрые. У него, небось, от новой женки детишек хватает, эта – ломоть отрезанный. Нелюдь, одним словом. Зачем ему о девке печься, коль у него сын-наследник имеется? Эльфку, разве кто в наложницы возжелает, не в честные жены. Так почему не ты, бойт-ярич?

Степарх возгорелся вмиг, похотливо заблестели глазки – мнилась ему уже эльфка покорная на ложе широком, прихоти его исполняющая, а, коль, противиться вздумает, то ещё лучше – он, Степарх, вмиг научит нелюдь ушастую покорности.

И отец слова поперёк не скажет, не посмеет. Что в бою взято, то свято! За добычу знатную побороться придётся, кровушку пролить.

Юарт опасался слегка того, что сын бойт-ярский не решится с князем лесным схлестнуться, но тут, кто знает – сошло с одной эльфкой, глядишь, с другой всё ладно будет. Сколько там воев у дикаря лесного? Одно слово, князь, да над кем – над лешаками лохматыми, пнями, да болотами? У Степарха бойт-ярича дружина горазда не токмо меды хмельные пить и жрать, в три горла. Мечами вои махать умеют справно, иначе на кой они ещё нужны?

Ему, Юарту, прибыток сплошной с дела верного – сладит сын бойт-ярский с ведьмой лесной и то, ладно. Жаборотыш ненавистный не утерпит, за зазнобу свою биться станет, только, ни вой он, ни разу, хоть и навострился мечом махать, наверное, сынок княжеский натаскал. За нелюдь ушастую, как есть в драку полезет, там и сгинет, а, он, Юарт наследником единственным останется.

Далее, как Нешбе тёмный пожелает – может и Степарх, тем временем, сляжет от ран злых иль от стрелы недоброй, белооперённой.

Оихель не простит обиды, за дочку мстить кинется, с дома бойт-ярского виру кровью взять возжелает, вот и сцепятся бойт-ярич с князем, благорожденные. Коли подсобит Юарту Дану – богиня, так и помрут оба.

Там и Богодар с войны не вернется и останется у бойт-ярина лишь один сын взрослый почти, справный, да умный – он, Юарт.

Бойт-ярин про происхождение его ведает, в том байстрюк не сомневался. Видал бойт-ярин Лещинский родича, им непризнанного, и на парне ладном не раз внимательный взгляд останавливал.

Он, Юарт, в отличие от того же Степарха неразумного, всегда опрятен и чист, грамоту разумеет, торговому делу обучен, общества не чурается, хоть пить вино не любит.