Теперь Роман и Даша разбежались. Ничего удивительного: молодая амбициозная кобылка и стареющий мачо, теряющий кубики на животе столь же стремительно, сколь и уверенность в своей неотразимости. Она еще не знает, что лет через 10 сравняется с ним в этом бессмысленном страхе увидеть свое отражение в зеркале, все чаще будет ловить себя на желании выпить уже за завтраком, а главное – в понимании того, что гребаная жизнь со страшной скоростью улетает куда-то в трубу. И это не остановить ни за какие деньги.

Поэтому нет смысла в новых женщинах и мужчинах, в новых разводах, скандалах, в новых детях и бесконечных обязательствах.

…Лана деликатно постояла и вышла из номера, тихо прикрыв дверь. Война войной, а «завтрак» по расписанию. Он не стал подавать признаков жизни: сегодня не до того, он экономит силы.

К тому же болела спина. Если честно, эти боли он считал почти сакральными. Худшее из состояний – чувство ответственности – рождало эти боли. И снять их мог только массажист, который приходил каждое утро, чтобы поднять на ноги своего многолетнего знаменитого клиента.

…Через полчаса он лежал на массажном столе и слушал утомительный голос своего личного секретаря Жени Маленького.

Маленький – не фамилия. И даже не кличка. Маленький – это фактура, рост и судьба, как говорил их общий тренер Вова Громила. А Вова Громила знал толк в психофизике. Мог справиться с любой толпой, так как троих укладывал спокойно, «а больше, чем по трое, они не подходят».

– Они прибудут в 12.00, мой фюрер. Надеюсь, вы помните, что сегодня день рождения Ленина.

– Евгений, устрой там все. Напитки, цветы, официанты и все такое. Мне сегодня снились ужасные сны…

– Ха! Сегодня 22 апреля… Знаете ли вы, босс, что я носил звездочку с изображением Ленина в младших классах? Чудесное было время! Наши родители знали, что все скоро закончится.

– Тебе проще. Мой отец преподавал за 80 рублей в месяц идиотам в автошколе, как не сдохнуть на дороге, а мать стыдилась его на семейных праздниках.

– Она стыдилась не потому, что была женой тренера по вождению. Просто она его не любила. Женщины, они же такие твари: если любят, то готовы на любые унижения. А уж если нет, то держись. «Ведь для женщины прошлого нет: разлюбила – и стал ей чужой».

Женя Маленький говорил быстро, небрежно, покачиваясь на носках, нисколько не стесняясь своего могущественного патрона. Василевич по-разному реагировал на это амикошонство. Иногда это его забавляло, иногда раздражало неимоверно. Вот и сейчас он застонал под опытными руками массажиста и быстро спросил:

– Они прилетели на самолете Горенко? А-а-а, больно! Саша, ты, б…дь, меня первый день знаешь?! Это не массаж, это испанский сапожок, е…ана!

– Валерий Олегович, переговоры будут проходить в вашем зимнем номере. Распечатка телефонных разговоров каждого за последние три дня – у вас на туалетном столике. Мое мнение простое, как штаны сталевара: я бы никому из этих людей не доверил даже ключи от собачьей будки.

– Женя, других писателей у меня для тебя нет. Бабы на вечер готовы?

– Бабы не понадобятся. Они приехали за судьбой. Нах… им бабы?

– Спасибо, мой друг. Запись с трех камер, два стенографиста, один фотограф. Муха чтоб не проскочила! Меня соединять только в случае крайней необходимости.

…В 12.00 они уже обнимались на восьмом этаже гостиницы «Хилтон» – Василевич занимал этаж полностью. Он внимательно наблюдал за гостями: всех их знал хорошо, кого больше, кого меньше.

Сережа Большой (не потому что высокий, просто дорос), Всеволод, Горенко (отечное лицо, плотно сжатые губы), щупленький брюнет (кажется, помощник Горенко), Мариненко в своем кашемире цвета чайной розы, с бритым черепом, и Очкарик.