«Что все это значит?», – подумала она.

Еще двадцать минут назад Маше говорили – самое страшное, что ее может ждать это капельница. Теперь у нее онемел рот, в тело вкололи всякую гадость, а еще зачем-то сделали УЗИ, кардиограмму и пристегнули ремнями.

«Зачем все это?».

На миг ей охватила ярость.

«Если кто-нибудь из вас дотронется до Кирилла, я не отвечаю за себя!».

Она попыталась пошевелиться, но ремни надежно держали Машу на кушетки. Боковым зрением она увидела, как взглянули на врача полицейские, но тот покачал головой. Доктор, видя беспокойство Маши, погладил ее рукой в перчатке по голове.

– Все будет хорошо. Лекарство вот-вот подействует, тебе не о чем беспокоиться, ты в безопасности, – мягко заверил он.

Она вновь попыталась заговорить, но из обездвиженного рта полилась слюна. Слюна скатилась по щеке и растеклась лужицей на клеёнке. Медсестра с салфеткой оказалась рядом. Маша не видела ее лица за противогазом, но видела длинные светлые волосы, падавшие на белый халат.

«Почему они надели мне противогаз?» – пронеслось в голове.

Она поймала себя на мысли, что на ней нет противогаза. Никто не надел противогаз на нее и похоже людей в карете скорой помощи это не беспокоило.

«Но почему на них есть противогаз, а на мне нет?», – гложил вопрос.

Очень скоро мысль как-то сама по себе ушла на второй план. Вопрос не потребовал ответа, показавшись не таким важным, каким Маша видела его еще минуту назад. Она почувствовала тупую ноющую боль в ногах. Пальцы скрючило, по ногам пошла дрожь. Не в состоянии вымолвить ни слова, она взглянула на врача, но картинка в глазах поплыла мутными разводами. Чувство было такое, будто она смотрит через воду, а кто-то бросил туда камень, после чего пошли круги. Маша почувствовала, как дрожь охватила ее руки.

«Что со мной происходит?» – мысль эхом отразилась в сознании.

Возникло ощущение, что это были не ее собственные мысли. Она понимала, что теряет сознание. Аппарат, вколотый медсестрой, подействовал. Мир вокруг постепенно растворялся, теряя цвета…

…Маша медленно открыла глаза и застонала. Голова ужасно болела, буквально раскалывалась напополам. Несколько минут ушло на то, чтобы картинка перед глазами прояснилась. Медленно словно нехотя исчезли разводы и круги. Она увидела перед собой серый потолок с полопавшейся штукатуркой. На потолке в несколько рядов крепились светильники с перегоревшими люминесцентными лампами. Виднелось отверстие, перегороженное пыльной решеткой.

Поперек горла встал ком. Она не сразу вспомнила, как попала сюда, а когда воспоминания вереницей вернулись в сознание, появился страх. Маша попыталась встать, но не смогла подняться с постели. Руки и ноги надежно крепили ремни, затянутые вокруг лба и выше колен. Слева раздался приглушенный щелчок, следом звук напоминающий звук, как будто кто-то прислал на мобильник сообщение. Волнами подступила паника и Маша попыталась закричать, но из горла вырвался хрип. Легкие свел жуткий кашель. Стоявшая в носу кислородная канюля слетела на грудь, и в ноздри ударил спертый запах странного помещения.

«Куда делся врач? Где медсестра? Где полицейские, в конце концов?», – подумала она.

Разве они не понимают, что она беременна и ей нельзя лежать на кровати, пристегнутой, без грамма воды, задыхаясь от собственного кашля?

«Кто ответит, если что-нибудь случиться с Кириллом?».

Мысль испугала и изо рта вырвались первые слова.

– Помогите мне… – Слово получилось неразборчивым и было сказано почти шепотом. – Помогите, я беременная…

Она попыталась пошевелить затекшей шеей, чувствуя, как боль отдает в позвоночник. Те, кто пристегивал ремни, перестарались с натяжением. Маша стиснула зубы, с трудом повернула голову, чувствуя, как в шее что-то хрустит. Боль казалась невыносимой. Но лежать и дальше в бездвижном положении она не могла. Пора было узнать, что происходит и почему ее пристегнули к больничной койке. Взгляд упал на капельницу. Игла была вставлена в правую руку, однако флакон с раствором был пуст. Маша с трудом разобрала надпись на этикетке флакона.