– Грубо ты как-то с ней, – заметила цыганка. – К другим, мол, «сударыня», а с Ассоль…

– Не доросла ещё до «сударыни», – усмехнулся гном. – Ну, не стой, давай, наколдуй уже что-то.

– Я попробую… – сконцентрировалась неловко ощущавшая себя девочка, направив руки вперёд, к дровам, пытаясь выпустить из ладоней переплетающийся поток зелёной энергии.

От всего этого сухие полешки и ветки лишь «оживали», расцветая, укореняясь, наливаясь почками или покрываясь мхом. Аргон ругался, топая ногой, пыхтел, потом вспоминал, что ругаться нельзя, каялся за своё поведение и снова негодовал, принеся ещё новых дров.

– Она тебе не пиромаг, – наконец нарушил молчание Вильгельм. – Это должно делаться по-другому. Концентрированный свет, как у светлячков.

– Поняла, – кивнула девочка, сотворив ворох ярких порхающих искр, некоторые из которых парили в воздухе, освещая всё, другие опадали на сухие ветки и поджигали их. Вспыхивало сначала зеленоватое пламя, а потом оно быстро переходило в естественный для огня рыжий цвет.

– Получилось! – обрадовалась Ассоль.

– Смотри-ка, не безнадёжна! Снизошло-таки благословение Логе-огнебога! – заключил гном, хлопнув в ладоши и начав копошиться в своих мешках. – Ну, благослови нас всех Фригга и прости, Вотан, нам все прегрешения!

– Спасибо, – кивнул Вильгельм Шанти в благодарность за массаж и неторопливо поднялся, глядя уже на Ассоль. – Идём-ка, девочка, потренируемся, – приобняв её за плечи, повёл он её подальше от костра.

– Ура! – воскликнула ещё более радостно дочка друида, двигаясь рядом.

Они расположились на той же поляне чуть поодаль. Присели в позе медитации друг напротив друга, концентрируясь на потоках внутренней энергии. В конце концов обращение в животных тоже требовало определённого запаса внутренних сил, как и любое чародейство. Вильгельм же был именно анимагом, а не оборотнем-перевёртышем. Не зависел от фаз луны и иных астрономических явлений, не нуждался в затяжных ритуалах, меняя форму довольно легко, но, помимо этого, не обладая ещё какими-то чарами: не создавал сверкающих шаров или энергетических лучей. Вся его сила была направлена внутрь себя и на собственный облик.

– Говоришь, отец твой работал с тотемными духами? Оборачивался? – уточнил аристократ.

– Да, волков отгонял… – ответила девочка. – У нас не было фермы или животных, но всё равно домик был неподалёку от леса, поэтому было опасно. И требовалось время от времени делать такой защитный ритуал. Маму вот защитить не сумел… – опустила она голову.

– Выше нос! Значит, и ты также можешь. Если уж не оборачиваться… – начал было Вильгельм.

– Не хочу оборачиваться! Бегать с наполовину звериным рассудком, очнуться голой непонятно где… Хочу колдовать, – воскликнула Ассоль.

– Не перебивай, юная леди, это невежливо, – заметил аристократ.

– Извините… – опустила девчонка глаза, прикусив губу.

– Примадонна! – поодаль с укором воскликнул гном.

– Силу волка применять можно по-разному. Вот, у меня волчья голова на родовом гербе де ла Конте, – протянул мужчина свою брошь с плаща. – Можно сказать, тоже наш тотемный зверь, но я нечасто волком оборачиваюсь.

– Ну, у вас сложные взаимоотношения в семье, как я поняла… – робко произнесла девочка.

– Дело не в этом. Родные не принимали мою сущность, это да. Хотя старший брат находил в этом немало забавного. Да и леди Кёртис, – с мечтательной улыбкой, поднял Вильгельм голову к ночному небу. – Но… – вернулся он к насущным вещам, – обращаться в волка в моих обстоятельствах как-то не очень. В городе проще быть псом или лошадью, осликом там, бродячим котом, залетевшей птицей. Волка-то испугаются, убить могут. Даже в лесу небезопасно: повсюду охотники.