За короткое время посчастливилось побывать в гарнизонах Прибылово и Смуравьёво, Парголово, Вещево и Выборге, Луге и Кронштадте, на финской границе и в Карельских лесах. И я не только восхищался тамошними красотами и историческими памятниками, но и встречался с замечательными, известными во всей воздушной армии людьми.

Конечно, всякая поездка предопределяла работу, но я был молод, напорист, тщеславен, настырен и ничего не боялся. Классик, наверное, про меня сказал, что в моём щекотливом положении я ничего не теряю, кроме своих цепей. Потому что я был лётчиком и по своему социальному положению относился к рабочим, пролетариям то есть. Не то, что штурманы – интеллигенция, которая тяжелее навигационной линейки в руках ничего не держала.

Кстати, вы знаете, кто был самым первым штурманом в нашей стране? Матрос партизан Железняк. Об этом даже в песне поётся: « Он шёл на Одессу, а вышел к Херсону…».Шучу, конечно. Настоящий штурман никогда не заблудится.

Иногда материалы удавались, и меня хвалили. И я был счастлив и горд и приглашал друзей на символическую стопку коньяка, и обязательно с лимончиком. Но в основном критиковали в хвост и в гриву. Сначала я не на шутку обижался, считал её предвзятой, однако ко всему привыкаешь, и я придумал для себя легенду, что это – одна из форм обучения. Теперь – то мне понятно, что даже самая коротенькая планёрка – квинтэссенция творческого образования.

В Управление Воздушной армии неожиданно нагрянули гости – космонавт Павел Романович Попович вместе со своей очаровательной женой Мариной. Я во все глаза рассматривал человека, который каких – то четыре месяца назад был известен нескольким десяткам людей, и в мгновение ока стал славой и гордостью своего Отечества. Он летал на корабле «Восток – 4» одновременно с полётом космического корабля «Восток – 3» и совершил первый в истории освоения космоса групповой многосуточный полёт. Это был солдат удачи, балансирующий, как на лезвие бритвы, между жизнью и бессмертием, для которого риск так же привычен, как необходимость дышать.

В принципе, каждый лётчик рискует, поднимая самолёт в воздух. Но на фоне тысяч успешных полётов какая – то толика катастроф терялась, как иголка в стоге сена. И лётчики перестали думать об опасностях своей профессии. Обыкновенная работа, не более того. Другое дело – что – то новое, незнакомое, неизведанное. Заманчивое и влекущее, как вечный зов жизни.

Людям свойственно любопытство. И заборы существуют для того, чтобы заглянуть в щель и посмотреть, что за ними находится.

Я был шокирован, когда узнал, что жена Павла по профессии лётчик – испытатель. В этой хрупкой на вид красавице ни на йоту не чувствовалось мужского начала. И я, как ни старался, никак не мог представить её в противоперегрузочном костюме и шлемофоне с ларингофонами.

Но так было. И мне подумалось, что в утверждении семейных отношений совпадения увлечений жены и мужа углубляют гармонию чувств.

После оживлённой беседы мы сфотографировались на память, и я впервые в жизни получил автограф от знаменитого человека.

Жить у реки и не искупаться – абсурд. Так я рассуждал, оценивая наши возможности в приобщении к культуре Ленинграда. Город – музей, город – легенда, город прошлого и будущего, он был и остаётся историей русского народа, гордостью и величием Отечества. Пока я осваивал пригородную зону Северной Пальмиры, Светлана использовала свободное время для посещения музеев, театров и кино. Сын уже заметно подрос и с удовольствием ходил на дневные спектакли в театр юного зрителя, любил гулять по городу и терпеть не мог художественных салонов. Я мечтал попасть в Мариинский, знаменитый на весь мир театр, но одному идти было неудобно, а вместе с женой не получалось – оставить Серёжу на целый вечер без присмотра было рискованно.