Дым не дым, коромысло не коромысло, а шум поднялся достаточный, чтобы поднять в воздух всех ворон в округе. И это только при наличии во дворе Натальи Ивановны, Валентины и нескольких работников. Лишь глянув на документы в руках Глеба, старшая баронесса Гамаюнова ухватила мобилет и набрала поочерёдно Конева, Финистова, Жарова и Ларису. Завершала все сообщения тремя словами: «Не жалейте портальных свитков!» Кто бы возразил-то? Разве что Конев не мог прибыть срочно, поскольку в этот момент передавал в Луках свои жандармские дела присланному преемнику. Зато не успели все явиться, пообнимать Глеба и Сергеев, а обслуга не успела накрыть столы, как случилось нечто неожиданное. У Глеба заверещал мобилет, потом при отзыве из него заверещал незнакомый мужской голос.

– С тобой, барон, говорит начальник уездного жандармского управления Сычёв. Ты как осмелился выехать из уезда без доклада о том в управление и лично мне, когда я уже назначен в Пскове? Как ты посмел явиться обратно и опять же мне не доложиться? В тюрьму захотел? Под арест захотел?

Голос слышен чуть не по всему подворью, народ застыл в недоумении. Это что же творится-то, а? Но Глеб сообразил, в чём дело, и не удержался от смеха. Но ответил, как мог, серьёзно.

– Как ты посмел, Сычёв, разгласить государственную тайну? Ты какой приказ получил? Организовать за мной тайное и негласное наблюдение! Так, чтобы ни одна душа об этом не знала, в первую очередь я сам. Ты же объявил сейчас об этом на весь белый свет, и я все твои слова записал. Немедленно сообщаю о твоём неслыханном преступлении графу Орлову лично…

В то время Глеба перебил голос Конева – он, видимо, тоже всё слышал и перехватил аппарат у Сычёва.

– Позвольте, глава клана, мне заняться этим вопиющим событием, так будет удобней и быстрей. А вы, в свою очередь, имеете право обычным порядком направить жалобу на самоуправство жандармерии графу Орлову и князю Болотникову.

– Позволяю, барон! – торжественно ответил Глеб и отключился. И обратился к окружающим. – Вот вам и причина отставки Конева. Раз уж идиот какой-то Сычёв тайну выдал, можно и всем узнать. Некто из ненормальных руководителей жандармов решил, что за мной следует приглядывать из-за частых конфликтов с графами и баронами. Вот они тут и засуетились. Иннокентий Ильич с таким приказом не согласился, но и говорить о том себя вправе не считал. Теперь он доложит куда нужно, на этом всё и закончится. Надеюсь.

– Нет, с таким главой клана, определённо, не соскучишься! – усмехнулся старший Финистов. – Наталья, у вас всё готово? От волнений желудку никакой пользы…

Как выяснилось, причины для волнений в запасе у судьбы имелись, но сначала вернувшийся Конев поведал о финале истерики нового главы уездного жандармского управления.

– Этот Сычёв, оказывается, племянник того барона Сычёва, который сейчас замещает графа Скопина. За какие заслуги или грехи он сюда родственника пристроил, неизвестно. А родственник – дурак натуральный, это я сразу заметил, когда дела передавать начал. Смотрел в бумаги чистыми и пустыми глазами сытой коровы, ни одного вопроса. А когда Наталья сообщила о возвращении Глебы, оживился неимоверно. Разговор вы слышали. Я, разумеется случаем воспользовался, сообщил, что передавать дела отказываюсь до решения по поводу его преступления. Составил доклад, и с помощью своего Листьева отправил его фельдегерской почтой в две канцелярии: князя Орлова и графа Скопина, хоть его и нет пока. С пометками «Секретно, Чрезвычайно срочно!» Думаю, мало не покажется обоим Сычёвым, а главное, снимется это ненормальное указание о пригляде за Глебом. Всё! Празднуем! Дайте глянуть на свидетельства…