Об этом можно подумать и позже, решил Хорунжий. Заодно попытаться увязать с этой загадкой и еще пару открытий, сделанных в клинике. И попытаться их использовать.

Помимо всего прочего, Хорунжий был специалистом по использованию подручных средств. В свое время он прошел неплохую подготовку в искусстве выживания в любых условиях и с применением любых подручных средств – камней, насекомых и людей. Люди в качестве подручных средств были наиболее эффективными, но и наиболее трудно используемыми.

С водителем белой девятки Хорунжий поступил просто и рационально – развязал его, перевел из БМВ в жигули, приказал сесть за руль и очень аккуратно вырубил, предварительно извинившись за попорченное лобовое стекло.

Можно было, конечно, мужика и не бить, он был слишком напуган чтобы идти куда-либо жаловаться, но правила Хорунжий всегда выполнял неукоснительно. Если, конечно, не возникала необходимость правила послать ко всем чертям.

– Стекло лучше совсем выбей, – посоветовал Хорунжий водителю, прежде чем вырубить, – скажешь, кто-то камнем в стекло бросил.

– Хо… – кивнуть водитель также не успел.

Теперь, согласно правилам, нужно сообщить вверх по инстанции о случившемся. Хорунжий взглянул на часы и покачал головой – на все переезды и вызов членов своей группы он потратил довольно много времени, но было все еще чертовски рано беспокоить начальство. И тем не менее…

У начальства такая работа, быть готовым к внезапным сообщениям от подчиненных. Вот такие вот пироги.

Хорунжий, не сбавляя скорости, вынул из кармана сотовый телефон и набрал номер. Судя по всему – начальство спит. Ясное дело – половина пятого. Всем очень хочется спать.

– Да? – наконец отозвался телефон.

– Григорий Николаевич? – спросил Хорунжий, прекрасно понимая, что никто другой трубку взять не мог. Просто имя было своеобразным паролем.

– Слушаю Вас.

– Это Михаил.

– Да, Миша.

– У Саши, похоже, обострение.

– Очень серьезно?

– К нему приезжал консультант…

– И что посоветовал?

– Он его взял с собой. Я полагаю – на процедуры.

Григорий Николаевич помолчал.

– Миша…

– Да, Григорий Николаевич?

– Вы через сколько сможете быть на месте нашей прошлой встречи?

– Минут через пятнадцать буду возле памятника.

– Я там буду через двадцать минут, – сообщил Григорий Николаевич и повесил трубку.

Хорунжий выключил свой телефон и плавно остановил машину. Задумчиво посмотрел на памятник. Таким образом у него есть возможность минут пятнадцать понаблюдать за обстановкой.

Зачем Хорунжий соврал начальнику, он и сам не знал. Рефлекс. Григорием Николаевичем познакомился только два дня назад, сомнений в его полномочиях не было, но…

Хорунжий не был любопытным, он был осторожным.

Машину отогнал за угол и поставил в глубокой арке проходного двора. Сам вышел на тротуар и неторопливо двинулся в сторону памятника. Под ногами слабо похрустывали замерзшие за ночь лужи. Асфальт отсвечивал белым в свете редких фонарей.

Приморозило, подумал Хорунжий и решил, что поднятый воротник в такой ситуации будет выглядеть вполне естественно.

К памятнику он разумеется не пошел. Рано. Он еще едет на машине и будет здесь всего лишь за пять минут до приезда Григория Николаевича. Площадь пустая: ни тебе машин, ни тебе пешехода. Как и положено. Возле одиноко торчащего пальца памятника, Хорунжий будет смотреться очень живописно. Если Григорий Николаевич… Или кто-нибудь другой, это для Хорунжего особого значения не имело, решит для чего-нибудь предпринять какие-нибудь действия…

Хорунжий улыбнулся – трепаться с самим собой он любил не особенно, потому что неизбежно приходил к подобным громоздким конструкциям.