– Плохо дело. На остров ее тащить нельзя, того и гляди концы отдаст, – через плечо озираясь на нее, негромко проговорил Питер.

– Так что же, бросаем того, второго? – с надеждой спросил Дэнни.

– Не бросаем, а отвозим его подружку на корабль, все объясняем капитану и возвращаемся. Или лучше с ней же…

– Не лучше, – внезапно перебил его Эдвард. В последние месяцы он уже отвык от единоличного принятия решений, но на сей раз молчать у него почему-то не получалось. Не сводя глаз с лежащей девушки, он глухо потребовал: – Везите ее на корабль прямо сейчас. Объясните все капитану и попросите выслать подмогу. Если не даст, просто отправляйтесь на остров еще раз и…

– А ты сам? – нахмурился Дэнни.

– Я поплыву на остров и посмотрю, что там. Второму, может, уже не помочь, а ей еще можно, – отрезал Дойли. Он поднялся на ноги, поежился, еще раз взглянул на девушку и спрыгнул в воду.

Течение быстро вынесло его на пологий песчаный берег. Островок был не слишком велик: с десяток кокосовых пальм, густо разросшаяся у их подножий трава и торчавшие кое-где возле выбившихся из песка узловатых корней редкие кустарники. С трудом верилось, что в этом месте в самой середине нестерпимо жаркого карибского лета люди смогли больше недели выживать без запасов еды и воды.

Впрочем, наиболее вероятную тому причину Эдвард увидел, только-только выбравшись на берег. В десятке шагов от него на песке стояла непонятная конструкция, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся обернутой пальмовыми листьями скорлупой кокоса, в которой находилась другая, поменьше, наполовину заполненная пресной водой. Дойли усмехнулся: он слышал во время обучения в офицерской школе о таком нехитром способе преобразования непригодной для питья морской воды с помощью ее испарения и сбора затем в другую емкость, но не преполагал, что ему доведется увидеть его в действии. Неужели та девушка додумалась до такого? В том, что никакой засады на острове не было, а его невольным обитателям и впрямь требовалась помощь, он уже не сомневался.

– Эй! Здесь есть кто-нибудь? – громко позвал Эдвард. Заметив на песке ведущую к пальмовой роще цепочку свежих следов – должно быть, оставленных спасенной девушкой – он направился туда, не переставая повторять: – Я хочу помочь вам! Я знаю, что вы здесь. Пожалуйста, отзовитесь!

Следы закончились на границе песка и травы, но примятые кое-где высокие стебли, кусочки рыбьей чешуи и скорлупы кокосовых орехов указывали дорогу не хуже них. Подозрительно полная, звенящая тишина вокруг настораживала, и Эдвард, несмотря на свою недавнюю уверенность в отсутствии опасности, потянулся за пистолетом. Бог весть, что случилось с той девушкой… может, она попросту сошла с ума и вообразила, что все эти дни была тут не одна? Эдвард с досадой оглянулся на далекий корабль, едва видимый из-за плотной занавеси пальмовых листьев. Вернутся ли за ним? Быть может, ненавидящий его Джек воспользуется этим шансом, чтобы навсегда избавиться от него… Дойли помнил, что не в пиратских обычаях бросать своих товарищей на произвол судьбы иначе, кроме как по решению всей команды – но едва ли это правило распространялось на него самого.

Разозленный и испуганный этой мыслью, он повысил голос:

– Меня зовут Эдвард Дойли! Ваша… спутница прислала меня, чтобы помочь вам. Пожалуйста, отзовитесь, у нас не так много времени!

За его спиной еле слышно зашелестела на ветру трава. Эдвард мгновенно обернулся, вскинув перед собой пистолет – и наконец увидел лежащее в густых зарослях и наполовину ими скрытое неподвижное темное тело. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что помощь здесь уже не требуется: мужчина был давно и окончательно мертв. Правая рука его все еще зажимала глубокую рану на левом плече, неумело перевязанную пальмовыми листьями и обрывком уже начинавшей подсыхать лианы. Запекшаяся кровь была отталкивающего густо-коричневого цвета, и над ней, негромко и монотонно жужжа, кружились крупные черные мухи. Одна из них, особенно настырная, крутилась прямо у лица мужчины, и Эдвард, через пару секунд справившийся с первым, инстинктивным позывом тошноты, заметил, что губы умершего были влажные, словно кто-то лил в них воду, и по ним были растерты белые кокосовые волокна.