– Нет! – огрызаюсь импульсивно. – А если и так, что Вы сделаете? Снова ударите его?

– Он не имел права вмешиваться и прекрасно об этом знает, ножи не точим. Так откуда Вы узнали?

– Да какая разница вообще?!

– Хочу знать. Пытливый ум.

– Я тоже много чего хочу знать!

– Спросите.

Мы почти подъехали, но мне так жарко, что легкие гореть начинают! Нервно сдираю с себя шарф, расстегиваю куртку, путаясь в ремне. Снять не получается, но, если я этого немедленно не сделаю, я взорвусь. Просто лопну от своего негодования, от мыслей, от его нарочитого равнодушия, от вопросов, от дикой тряски внутри. Отстегиваюсь, снимаю куртку и понимаю, что он остановился. На волю!

Сгребаю свои пожитки одной рукой, второй хватаюсь за дверную ручку, безуспешно дергаю.

– Выпустите! – бросаю резко, разворачиваясь к нему всем телом. – Сейчас же, – добавляю сурово.

– Мы не доехали.

– Я в состоянии преодолеть расстояние в километр!

– Эта идея не кажется мне безопасной. Пристегнитесь. Осталось потерпеть мое присутствие всего пару минут.

Моя грудь так высоко вздымается и вибрирует от частых сердечных сокращений, что буквально выпрыгивает из топа. Пиджак сполз с одного плеча. Чокер давит на горло, но рядом с ним, под его взглядом эти ощущения кажутся приятными. Волнительными. Возбуждающими. В салоне прохладно, на самом деле. Едва мы тронулись он настроил климат-контроль таким образом, чтобы мне в куртке было комфортно. Только вот я изнутри горю. А сейчас обнаженной разгоряченной кожи касается ветерок от работающего кондиционера, добавляя мурашек, но это все равно что дуть на лесной пожар.

– Я бы хотел получить ответ на свой вопрос. Это важно для меня, прошу, ответьте, – просит тихо.

– Я не знала, – голос срывается, фальшивит.

– Просто решили проверить, закрыта ли машина? Двигатель был выключен.

– Я. Чувствую. Ваш. Взгляд, – чеканю с расстановками, но стремительно набираю обороты и начинаю вспыльчиво тараторить: – И очень надеюсь, что от павильона Вы просто не успели отъехать, когда я вышла, а у бара оказались случайно! Или приехали по своим делам! Потому что, если окажется, что Вы меня караулили, я Вас точно ударю! Потому что это издевательство в чистом виде! – кричу уже на него, кулаки сжимаю, совсем контроль потеряла.

– Простите, Вера. Не хотел доставлять Вам неудобств, но не смог устоять. Я честно пытался Вас забыть, – между бровей пролегает складка, голос транслирует боль и безнадежность. – Долго, мучительно и абсолютно безрезультатно.

– Да с какой стати?! – взвизгиваю, отпихивая от себя свои же вещи. Раздражает!

– Да потому что ты уволилась! – взрывается и он, в один момент стирая им же установленные границы. – После того, как я представил тебя своей матери, когда показал серьезность намерений, просто написала заявление!

– Потому что ты взбесился!

– Я взбесился, потому что это было несвоевременно, и я не хотел представлять тебя как свою подчиненную! Потому что пришлось выкручиваться и наитупейшим образом намекать сразу обеим! И потому, что моя мать – гребаная акула и это знакомство могло закончиться ебаной катастрофой! Блядь! Вера!

– Что!

– Я идиот, вот что, – бормочет на выдохе, хватая меня за шею и пропуская большой палец под чокером.

Спешно, с хрипом втягиваю ртом воздух, и он замыкает гуляющее по салону электричество жадным поцелуем. Целует меня так отчаянно, с такой первобытной страстью и упоением, что меня трясти начинает. Ток гуляет по телу беспрерывно, в груди бушует стихия, низ живота скручивает от возбуждения, промежность остервенело пульсирует. Такого острого желания я не испытывала никогда в своей жизни. Колени стискиваю, чтобы хоть немного притушить пожар, но плотный жесткий шов джинсов врезается в интимные места и это, черт возьми, приятно!