Но как ты хорошо сказала про «монстра по имени Я». Ну что, дорогая, монстр и сумасшедший – адская смесь, а «как робок был первый интерес», хотелось лишь малого: изменить жене на стороне.

Целую, рабски преданный тебе пациент

Я…

Лиля прочитала письмо, оценила слог, насладилась красотой изложения мысли. Да. В чем уж Алоизию не отказать, так это в подаче материала. Ответ ее, правда, был коротким:

Так значит, ремиссия оказалась не то чтобы нестойкой, а всего лишь затишьем перед бурей?

28.10.07

Отношения Лили и Алоизия развивались с одной стороны стремительно, с другой – онлайн. Романтические излияния настигали Лилю на работе, на учебе, дома. ПАВ был поэтом. Он черпал вдохновение, казалось, в самом себе. Письма приходили регулярно, хотя пыл страстей и поостудился немного.

Мне говорят друзья: «Открой глаза,

зачем себя напрасно изнуряешь

пустой надеждой, схватываясь за

мечту, которую, быть может, сам не знаешь?

Игра в любовь – не больше чем игра

и пятый акт кончается в постели,

поймал миг насажденья и пора

отчаянно стремиться к новой цели…»

Мне эта философия мила,

но для себя ее не принимаю,

давно меня любовь с ума свела

и потому я в игры не играю.

И вынужден растрачивать себя

по пустякам, быть иногда жестоким

к своим слезам, и вытравить ребя-

чество в себе железом раньше срока.

А перед чудом женских рук и глаз

благоговеть как пред святой иконой

и запах губ хранить, и каждый раз

удерживать себя, чтобы с перрона

не броситься под поезд в никуда,

и доказать ценой конца такого

ужасного, что ей одной всегда

лишь жил среди безумия людского.

А.Петренко, 1998

Алоизий изучал жизнь Лили, ее социальные сети, контакты, знакомился с родителями и детьми, чтобы быть ближе. И непременно давал обратную связь своим находкам:

Несколько часов смотрел твои фотографии… Особенно понравилась та, где ты с фантиками… Ты слишком красивая и загадочная для меня… Я тебя боюсь, особенно твоего испепеляющего хищного взгляда слегка раскосых карих глаз и твоего роскошного тела восточной богини-матери. Быть может, это не страх «себя настоящего», а архетипический страх Анимы-женщины, как сказал бы К.Г.Юнг, страх сумасшествия, лиссофобия, как сказал бы коллега (этот страх встречается преимущественно у эндогенно-процессуальных пациентов).

Я очень рад, родная, что есть человек, который готов и может слушать меня (замечу в зал, как в театре, что тот, кто говорит, т.е. я, «половой истекает истомою»). Также мимоходом отмечу, что вся моя словоохотливость вполне подпадает под определение регрессивной синтонности (аутизма наизнанку по А.С.Тиганову), которая, как пишут в учебниках, есть один из симптомов негативных шизофренических расстройств.

Ты ужасно требовательна и решительна, а я очень слаб и стараюсь компенсировать этот свой недостаток лисьей изворотливостью. Но ты все видишь, ты настаиваешь… А я, родная, не могу изменить себя, те дуновения смелости, которые ты отметила, были слишком мимолетны, они совсем «не отражают мою сущность», их можно объяснить состоянием, которое сродни поэтическому вдохновению. Единственная смелость, которую я позволяю себе (неверное слово), которая появилась у меня с годами (в некотором роде в этом есть и твоя заслуга, я знаю), эта смелость по отношению к своим чувствам; ее еще можно назвать самокритикой. Все другие смелости, которые появились у меня в последние дни, принимают форму дисфории и каких-то психопатоподобных состояний: поругался с ответственным администратором на работе, оскорбил приятеля, на которого давно имел зуб (и который, правда, обвинил меня в неадекватности), пнул ногой любимого кота, который хотел ласки. И во всех трех случаях очень сожалел впоследствии.