И все-таки сколько можно слоняться по аллеям киногорода? Уже начало темнеть, и ноги в тонких колготках стали замерзать, не май-месяц, октябрь. Альбина увидела метрах в ста указатель на перекрестке и поспешила к нему. Оканчиваем блуждания, на выход.

Еще на подходе к указателю она услышала громкий голос – какая-то женщина приближалась по другой аллее, очевидно, говоря по мобильному телефону. В сумерках ее силуэт в медовой куртке-коконе и обтягивающих джинсах был похож на мультяшный: будто рисованная пчела спешит на тонких ножках.

– Не жадничай, золотце мое, наверняка у тебя на первом курсе есть кто-нибудь. Можно на втором. Нет, пятый не надо, – говорила женщина высоким, певучим голосом. – Понимаешь, нужен детский пушок, чистые глаза. Не то чтобы нимфетка, но не кобыла взрослая. Чирлидер или фам фаталь – это мимо. Режиссер, понимаешь, мечтает о тургеневской девушке…

Аля, как завороженная, потянулась за энергично шагавшей «пчелкой» и, не до конца понимая зачем, вслушивалась в слова.

– Нарушение учебного процесса? Я тебя умоляю, это еще когда у нас дело до съемок дойдет. А мне сейчас плешь проедают. Режиссер капает на мозги Угловой, это наш кастинг-директор, а она капает на мозги мне… Гоша, ну ты смеешься? По объявлению! На одну из главных ролей искать по объявлению…

Надвинулась темная коробка какого-то здания, женщина потянула на себя железную дверь, слабо освещенную лиловым фонарем, и исчезла внутри. Але хотелось догнать ее и крикнуть: «Да возьмите же меня! Я вам что угодно сыграю, и глаза у меня чистые – во! Хоть в микроскоп изучайте!» Но она уже поняла, что в мире кино решающую роль играют рекомендации. Без заветных слов: «Я от такого-то» на нее даже смотреть не станут. Максимум, на который она может надеяться, – это ролька на полминуты: современное «кушать подано», медсестра, встрепенувшаяся: «Он очнулся!», смеющаяся школьница, просвистевшая через кадр на роликовых коньках… На такие роли набирали по объявлениям, на такие кастинги она ходила.

А что, если… Аля задумалась, а потом с легкой дрожью под коленками открыла дверь. После тамбура был проход к лестнице прямо и коридор направо. По лестнице спускался мужчина с кепкой в руке, Аля спросила его:

– Не подскажете, где кастинг проходит? Углова кастинг-директор.

– Татьяна Углова? На втором этаже. Увидите, не заблудитесь, – усмехнулся мужчина.

Аля поблагодарила его и поспешила на второй этаж. Сразу стало ясно, что да – заблудиться невозможно. Коридор был набит красотой, как цветочный киоск – букетами. Блондинки, шатенки, русые, даже одна рыжая… Миниатюрные и высокие, тростинки и с формами, девушки прохаживались, сидели на стульях вдоль стен и на подоконниках. Развешанные по стенам застекленные метровые киноафиши отражали и умножали их глаза, горевшие волчьим нетерпением.

Аля нервно сглотнула и обвела взглядом коридор.

«Если отбирают за внешность, то я на пятом месте… или даже восьмом… А если по таланту – я всех порву, как Тузик грелку!»

В дальнем конце коридора стоял серый стол с компьютерным монитором, за ним сидела женщина, за которой пришла сюда Аля. Она сбросила куртку-кокон, в безжалостном свете офисных ламп на ее моложавом лице были заметны морщины. Аля сжала-разжала кулак. Ей предстоит сыграть крохотную рольку. На полминутки, легкотня. Начнем?

– Здравствуйте! – формально улыбнулась она «пчелке». – Я на кастинг к Татьяне Угловой. Я от Екатерины Жуковой, продюсера.

– От Жуковой? – нахмурилась женщина.

– Я сегодня с ней говорила, она обещала, – Аля подбавила в голос озадаченности. – Она, наверно, не сама звонила, она своей помощнице, Варваре, сказала позвонить…