Катя кивнула.

Мужчина включил радио и молча сосредоточился на дороге.

Плавный ход машины, тепло и мелькающие фонари умиротворяли и убаюкивали Катю. Салон пах новой машиной и немного – терпковато-мускусным запахом мужского одеколона. Мужчина молчал. А Катя все больше и больше проникалась к нему благодарностью и ещё чем-то, в чем очень не хотела себе признаваться и что старалась не пускать к себе в мысли и чувства.

Зазвонил телефон.

Мужчина мельком взглянул на притворившуюся спящей Катю и включил громкую связь.

– Ким! Ты куда пропал? Тебя все ищут, никто найти не может! – ворвался в салон громкий мужской голос, вместе с фоновой музыкой.

– Я уехал.

– Ты что-то рано нас бросил! Тут Константин Семёнович подъехал, у него рейс задержали, в Абу-даби погода нелётная! Все директора, кроме тебя, на месте… Возвращайся!

– Хорошо, я перезвоню.

Ким бросил взгляд на Катю. Молодая женщина уже не притворялась спящей, а сидела столбиком, как сурикат. Кусала губы.

– Вы вернётесь?

– А вы? Мы ведь, оказывается, коллеги с вами, ведь так?

Катя опустила голову.

– Вы меня поэтому подвезли, Ким Генрихович?

– Почему?

– Потому что Константин Семёнович вернулся?!

Ким удивился. Катя взмолилась, чтобы её прямо сейчас похитили инопланетяне, иначе она просто сгорит от стыда.

– Нет. Потому что вы сказали, что работаете в «НДЗ». И вы меня не узнали…

– Вы ведь недавно в должности… – пролепетала Катя, прикидывая, можно ли выглядеть ещё более глупо и жалко.

Оставшаяся дорога прошла в полном молчании.

«Ланд Крузер» припарковался точно возле Катиного подъезда.

– Ким Генрихович! Спасибо вам огромное за всё. Мне очень стыдно… Ещё раз спасибо!

Катя почти мгновенно выскользнула за дверь, но не успела ее закрыть.

– Как вас зовут? – крикнул ей вслед Ким.

– Чулкова. Катя, – мучительно краснея, ответила Катя.

И тут Ким рассмеялся.

– Держите, Чулкова, это, кажется, ваше, – Ким достал из внутреннего кармана пиджака и протянул Кате нечто скомканное. Катя взяла это и застыла в недоумении.

– Всё, закрывайте дверь! Мне ещё на нашу общую ёлку вернуться надо. Хотя моя ёлка, по вашей милости, теперь меня не ждёт.

«Ланд Крузер» уехал, а Катя, полностью растерянная, ещё пару минут стояла возле подъезда, зажав в руке свой рваный чулок.

– Ма-а-а-ам! Никита опять какую-то гадость у тебя из ящика стащил и жуёт!

– Вынь изо рта и неси сюда вместе с Никитой.

Послышалась возня, затем – протестующий детский вопль, топот шагов по деревянной лестнице, и в каминную вошла Катина десятилетняя дочь, держа в руках брыкающегося полуторагодовалого брата и скомканное, обслюнявленное нечто.

Нечто тут же полетело в Катю, а брат и сестра, расцепившись, понеслись к большой пушистой новогодней ёлке: считать подарки. А кто не умеет считать – хватать и жевать.

Катя задумчиво развернула нечто в руках и рассмеялась.

Ким оторвался от ноутбука, посмотрел сперва на жену, затем на предмет в её руке.

– Ты всё ещё хранишь этот рваный чулок?

Катя нежно улыбнулась мужу. Сзади подошла дочь и остановилась послушать.

– Это не «рваный чулок». Это – волшебный чулок. С него началась наша семья!

Ким улыбнулся.

– Нет, наша семья началась с узкого советского автомобиля и тихой, вежливой девушки, с улыбкой сносившей эти неудобства. Я тогда подумал, что женился бы на такой.

– Ты была тихая, мам? – изумилась дочь.

– Нет. Я была до того зла, что не могла говорить. Но папа, к счастью, решил, что скромная.

– И ты тоже сразу влюбилась в папу?

Ким снова отвлёкся от экрана ноутбука и с интересом посмотрел на жену поверх очков.

– Нет. В папу я влюбилась немного позже, когда он отдал мне этот чулок, как туфельку Золушке.