Вот еще наука его военная… Грамоту от советского народа вручили, Почетным гражданином СССР объявили, премию дали, звезду опять же. А ведь сделали-то не оружие. Нельзя такими бомбами кидаться. Идиоты эти американцы. Нашумели… Теперь уже поздно – расползлось по всему свету, и все знают, как оно будет, если кинуть бомбу. А если бомба посовременнее будет? Если раз в тысячу мощнее? Япония просто переломится и затонет. Америки не станет. А что будет с миром? Нет, тут ничего уже не поделать, жаль.

Американцы сами виноваты. Держать надо было в глубокой тайне, на самый крайний случай. А еще лучше, как в сорок третьем. Всех к стенке, лаборатории взорвать. Ученых расстрелять. Расстрельщиков самих тоже уничтожить. Вот самый верный способ спасти все человечество, а не только верхушку советского народа.

Ведь можем же, можем, когда хотим и понимаем, а, товарищ Берия? Да, применили пару раз, убедились, что можем производить в промышленных масштабах. А что дальше?

Представить себе установки, смонтированные на танковом шасси. По штуке на армию – уже хватит. И вперед, на Берлин. Уже в сорок четвертом бы там оказались. А потом сразу на Францию, на Испанию с Италией, на Великобританию. Америка… Богатые, сволочи. Бомбу кинули бы? Да хоть десять. Все равно наши потери были бы несоизмеримо меньше. И – по Америке. Плацдарм захватить, потом оборудование перетащить – и вперед. Там дороги хорошие, народ дисциплинированный. Да-а-а… И что? Был бы коммунизм? Его у нас-то до сих пор нет. Хозяин и то понимал. А эти, начетчики, кроме Маркса ничего не знают. Время-то меняется! Все меняется! Нет, нельзя было то оружие давать в руки даже сейчас. Вот сейчас бы с таким оружием Никита… Кстати, Никита?

Лаврентий Берия подошел к телефону:

– Соедините меня с Хрущевым. Что значит – нет связи? С Хрущевым нет связи? Как, совсем нет связи?

Ах, черт! Чувствовал ведь, что опаздывает!

– Охрана, к бою!

Да, какая тут с ним охрана. Что он смогут? Один пулемет, шестеро мужиков. Ах, как все не вовремя. И не вызвать уже никого, не отбиться, не дождаться дзержинцев. Придут ведь сейчас и спросят. И ведь расскажешь все, что знаешь. Запоешь буквально. Есть такие средства – все расскажешь, до последней запятой. Даже если думал, что забыл – помогут вспомнить.

А ученые-то у нас хорошие. Им только тему дай, направь по правильной дорожке – за год ведь восстановят. Вон, бомбу с ноля сделали, только толчок понадобился и немного информации…

Нет, информацию они от меня не получат!

***

– Так его же судили, вроде?

– Кого?

– Да Берию!

– Ты мне это будешь рассказывать? Мне? Я был на первом бронетранспортере, который снес ворота. Потом раздолбали чердак, с которого бил пулемет. Потом разведчики пошли в дом. А там уже никого не было живого. И Берию при мне выносили на носилках. Бегом несли, торопились. А толку-то! Он же в голову стрелялся – тут никакая медицина не поможет. Голова – это же вам не компьютер… Информацию не поднять.

– Ох, ты… Это же какая история могла быть!

– Вот я о том вам и говорю. Вы подумайте, какая история! И все коту под хвост. И кто? Берия, так его и распротак и распроэтак. Сколько жизней погубили зря. Какие потери в войне! И какой в итоге государство просрали… А ведь мог бы быть, представьте, сейчас мог бы быть Союз Советских Социалистических Республик Мира! И до коммунизма тогда – рукой подать! Эх…

Кузьмич выполз из-за стола, махнул дрожащей рукой честной компании – мол, пошел я, пора мне уже – и медленно потащился через двор.

– Ты веришь ему?

– А хрен его знает. Как проверить, если сам говорит, что все уничтожено? Но по ощущению общему – могло такое быть. И дед так правдиво все описывал.