Тогда, на следующий день после встречи с доцентом в библиотеке, мне пришлось опять исполнять роль «ординарца». Семен Семенович вызвал меня к себе и попросил найти к лекции какие-то таблицы, висевшие у него в кабинете в углу. Дал список. Я старательно перебирала эти старые, пыльные таблицы, когда вдруг почувствовала на талии руку Семена Семеновича. И как только он сумел так неслышно подойти? Ах да, шуршали таблицы. Меня невольно передернуло: «Рука как у лягушки!» – но я даже не обернулась. Сделала вид, что ничего не заметила и стала еще усерднее просматривать таблицы. Семен Семенович, молча, потоптался рядом, потом отошел с недовольным видом. В этот момент я громко чихнула:

– Извините, Семен Семенович. Мне надо выйти! У меня аллергия на пыль!

– Да, да, – растерянно отозвался Семен Семенович.

Я выскочила из кабинета и побежала умываться – у меня действительно была аллергия на пыль, но сейчас еще добавилась «аллергия» другого рода. Этого еще не хватало! Семен Семенович перешел к активным действиям? Неужели Аллочка была права?! Тогда у меня здорово испортилось настроение – меня совершенно не вдохновляли эти знаки внимания со стороны профессора. Все это могло очень осложнить мое пребывание на кафедре! И потом… Семен Семенович мне был просто неприятен физически! Будь на его месте доцент, может быть я была бы только рада…

До проведения конференции оставалась неделя, а тут, как назло, заболела Танька тяжелой ветрянкой, и вся моя подготовка сорвалась. Занятия в библиотеке пришлось прекратить. Хорошо еще, что основной материал я уже подготовила. Мне пришлось уйти на больничный лист. Ребенок лежал в кровати совершенно несчастный и хныкал. Держалась высокая температура. Она была как маленький леопард – вся в пятнах зеленки. У меня, глядя на нее, от жалости разрывалось сердце. Я просто сбивалась с ног. От больницы я отказалась и все делала сама. По ночам, когда моя ненаглядная доченька засыпала после жаропонижающего, я бросалась к письменному столу, пытаясь привести свои записи к конференции в систему. Дня через три позвонил доцент! У меня тут же пересохло в горле – чтобы доцент позвонил сам, какой-то там простой ординаторше! Это было невероятно! И потом, откуда он узнал номер моего домашнего телефона? Неужели опять Аллочка постаралась?! Ах да, он же есть в личном деле. Видимо у меня в голосе звучало такое изумление, что он даже смутился:

– Здравствуйте, Надежда Александровна! Это вас беспокоит Михаил Юрьевич (соблюдены все правила вежливости!).

Конец ознакомительного фрагмента.