– Спасибо! Я очень тронута вашим неожиданным вниманием! – я не удержалась, съязвила. Сергей Иванович хохотнул и при этом вдруг внимательно на меня посмотрел, словно впервые увидел. Может, так и было. А я в очередной раз убедилась, что мужики, как сороки, любят все яркое и блестящее. Теперь мне предстояло «держать марку». А для этого нужны деньги. А где их взять?! В ближайшее воскресенье я должна была сводить Таньку в зоопарк! Давно ей это обещала. А там – карусели, мороженое, разноцветные воздушные шарики, надутые гелием и весело рвущиеся в небо. Это все великолепие требовало денег. А их не было. Неужели опять придется просить у родителей? Выручили алименты, которые поступили совершенно неожиданно. Небольшие, но на зоопарк и все остальное хватило.

Вечером, уложив дочь спать, я достала свою старую (еще от бабушки – зингеровскую) швейную машинку и решила переделать вышедшее из моды платье студенческих лет. Пришла мама, увидев мои усилия по обновлению гардероба, помрачнела и задумалась.

– Ты, о чем, мама? – спросила я, при этом пыталась исправить строчку. Мама тяжело вздохнула:

– Я о том, что, проработав всю жизнь, имею теперь пенсию по инвалидности в 35 рублей и не могу дочери купить приличную одежду! Я бросила шить, обняла маму и, вдыхая знакомый с детства запах, уткнулась в ее родное плечо.

– Ты же купила мне замечательную кофточку! Не переживай! Главное, чтобы все были здоровы!

– Здоровы мы уже не будем! – жестко отрезала мама. – От старости не выздоравливают! Мне тебя очень жаль. Где это видано, чтобы человек с высшим образованием получал такую зарплату! На западе врачи – самые обеспеченные люди!

– Но мы не на западе! – я попыталась прекратить этот неприятный разговор. – Мы ведь не голодаем…. Пока…. И потом, все так живут!

– Вот именно, пока! – мама опять тяжело вздохнула. – А так живут у нас далеко не все!

Мама всегда высказывала очень критичные взгляды на нашу советскую систему, а я об этом не задумывалась или не хотела. Может быть, из чувства самосохранения.

Мама тогда помогла мне наладить швейную машинку и посоветовала, как можно переделать платье. Помню, как у меня сжалось сердце, когда я ее провожала: в последние годы, особенно после моего развода, она очень сдала. Но теперь я была рядом с ними…. Опять – «нет худа без добра». Я знала, что мама мечтает, чтобы у меня как-то устроилась «личная жизнь» и очень переживает за Таньку, что она растет без отца. Я же, после развода, обрела свободу и совсем не стремилась снова ее потерять. Но маме я об этом не говорила.

Перешитое платье выглядело очень неплохо, и я была очень довольна собой. Всю следующую неделю я готовилась к конференции. После работы мчалась в областную медицинскую библиотеку и сидела там до закрытия. На этот период я отправила Таньку к родителям, благо мама чувствовала себя неплохо, астма ее не мучила! Потом, после библиотеки, готовилась еще и дома, до глубокой ночи. Мне было очень важно по многим причинам «не ударить в грязь лицом». Главное – конечно, из-за доцента!

В один из этих дней в библиотеке я наткнулась на него… Похолодев, попыталась незаметно прошмыгнуть мимо, но он меня увидел и остановил.

– Надежда Александровна! Вы так торопитесь, что не хотите даже со мной поздороваться и побеседовать? Здравствуйте! Как ваши дела? – глаза у него смеялись, на губах играла лукавая усмешка. Я совершенно смешалась и густо покраснела:

– Здравствуйте! Извините, я тороплюсь. Мне надо успеть забрать дочку из детского сада.

– Оказывается, у вас есть уже такая большая дочь? Простите за нескромный вопрос, сколько же вам лет? – изумленно воскликнул доцент.