Кейт поднялась с кровати и вытянула вперед ладошку, желая пожать руку, но я не сдержал старую привычку и поцеловал запястье. Оттенок бронзовой кожи еще сильнее подчеркнул мою белизну, и на ум пришло идеальное сочетание: кофе и сливки. Это вкусно, и предчувствие ароматного, смягченного напитка манило и приглашало попробовать, но я одернул себя. Мне нужно было отпустить ее, ведь я жил мечтой.

– Аарон, я не сильно утомила вас?

– Нет, все в порядке.

– Еще раз извините за вторжение и за обман. Мне правда неловко.

– Я прощаю вас, Кейт.

– Зря. – пожимая острыми плечиками, тихо прошептала Кейт, выйдя из палаты. Именно тогда я не знал, что она имела в виду. Но потом так отчетливо прочувствовал.

В душном воздухе палаты остался витать аромат кофе, и я втянул его как можно глубже, пытаясь сохранить в памяти нотки несостоявшегося романа.

Оставшись один, я потянулся, раскрывая газету и устраиваясь поудобнее. Статья вышла отменная – тогда я решил, что никогда больше не буду иметь дело с этим изданием. Глупец! Погрузился в чтение и заметил вошедшего в палату мужчину лишь после того, как тот громко кашлянул. Из разжатых пальцев газета упала на пол, явив миру тот самый злосчастный разворот.

– Добрый день.

Я бросил взгляд на мои карманные часы с цепочкой – уже и правда было больше двенадцати. Толстый, с жидкими прилизанными остатками шевелюры, вошедший джентльмен мне не понравился сразу. Он явно не вовремя. Проявив вежливость, я поприветствовал его, пытаясь улыбаться, однако это вышло прескверно – при каждом движении секундной стрелки в голову вновь врывался мощный импульс, напоминая о неудачном падении со сцены.

– День добрый… Ох, простите… – виски пульсировали болью, и я почти завыл, издавая жалкий стон.

– О, вам плохо?

Нет, он не сделал обеспокоенный вид, произнеся фразу, не позвал врача, а продолжил стоять надо мной, равнодушно ожидая, когда мне станет лучше. Я огрызнулся, злясь на бесчувственного нарушителя моего спокойствия.

– Не ожидал сегодня посетителей. Меня ведь тут никто не знает в Лос-Анджелесе. И да – мне плохо! Я же упал вчера и ударился головой. И она, как видите, болит!

– Прошу меня извинить, я не представился. Меня зовут Питер Алан Грейт.

– Аарон Бейли. – я грубо пожал руку мистеру Грейту, попутно изучая его. Какой он предстал передо мной? Сорока лет отроду, на пальце обручальное кольцо с гравировкой, на морщинистом гладко выбритом лице – спокойствие и уверенность. Он явно курил, это было видно по грубой пожелтевшей коже рук и также чувствовалось по едкому запаху табака от волос и одежды, но, будучи человеком интеллигентным, мой седовласый собеседник сделал попытку скрыть благоухание сигарет за стойким ароматом Dior. Нарушитель тишины был невысок ростом; его фирменные ботинки, начищенные до блеска, и деловой костюм из дорогого материала должен был показать мне, что Питер Алан Грейт далеко не беден. Я встал с кровати, распахнув одеяло и схватив рубашку: надоело сидеть в одном нижнем белье! Медленным, оценивающим взглядом посетитель прошелся по моему телу. Воспитанный человек бы отвернулся.

– С вашего позволения, наконец, оденусь. Я даже не успел толком проснуться! Вы тоже интервьюер? У меня правда болит голова, поэтому трудно о чем-либо вести беседу. – надев серую рубашку и натянув брюки, я вновь присел на кровать. – Если наш разговор можно отложить, то искренне прошу это сделать.

– И что, сильно болит?

– Да! Кажется, внутри меня часы Биг Бена отбивают полдень. – мое нешуточное сравнение вызвало у Грейта взрыв смеха.

– Да, вчера вы грохнулись как старый комод! Хорошее фото, кстати. – он ткнул носом ботинка в газету, мирно лежащую на полу. Без малейшей тени улыбки я бросил обиженный взгляд в его сторону. Он что, думал, мне весело вспоминать, как, подойдя к краю сцены, закололо в ладонях, как остановилось сердце? Да, он так считал, будь я проклят! Знал бы он, чем закончится наша встреча. А если и знал, то это бы объяснило его поведение. Ах, Питер!