Дорога в этот же момент лишилась своей аккуратной городской асфальтовой укладки и растрепалась камнями, шишками и щебенкой.

«Ну, вот и деревня…», – подумали оба.

Заметки в телефоне Евы (воскресенье 06 июня):

«Приезжая много лет назад сюда с родителями, хохоча и подпрыгивая в машине от местных ухабов и кочек, мы с сестрой прятались от мальчишек, торгующих жареными лесными орехами и каштанами, которые в буквальном смысле бросались к нам в открытые окна, предлагая свой нехитрый, но такой вкусный товар.

Яблони будто сходили с ума, как и положено молодым сластолюбивым женщинам – пару недель благоуханно цвели, а после месяцами стояли беременные плодами. А осенью, поспешно скинув сочный груз с веток, снова принимались за старое.

Встреченная по дороге деревенская живность округляла наши детские глаза до почти европейских размеров.

Буйволы, похожие на рогатые танки, спускающиеся с горных пастбищ, каждый к своему хозяйскому двору, протяжно завывали у двери на закате: «Пууууусти!». Им внимали через забор меланхоличные коровы с вечно грустными карими глазами и пятнистым выменем, к которому так и норовили прильнуть вечно голодные облезлые кошки. В ответ голосили бараны, похожие на предгрозовые облака и ждущие своей смерти в Курбан-Байрам. И повсюду сновали пожилые худощавые всадники-пастухи с белыми собаками, управляющие этим деревенским ансамблем.

До дома прабабки маршрут помню наизусть. Нужно проехать фруктовые сады до круглого пятачка, зовущимся центром, где всегда располагался оживленный восточный базар, густонаселенный торговцами пряностей, мяса и овощей. Свернуть от рынка направо, зажмурить глаза и досчитать до 100. И услышать, как со скрипом открываются пасти внушительных ворот самого последнего дома в конце центральной улицы».

Перед тем, как затормозить «Волга» вильнула своим объемным багажником так, что у Евы едва не выскочила бутылка с минералкой из рук. Перед лобовым стеклом появился старый двухэтажный дом с полуразрушенной террасой.

– «Ну что? Вот мы и прибыли! Давай донесу чемодан!».

Ева чуть не ойкнула то ли от зловещего вида представшего перед ней жилища, то ли от очередного панибратства водителя, перешедшего на «ты». Гостья открыла скрипучую дверцу авто, и поблагодарила Бога, что не внушающий никакого доверия бизнес-класс, родом из Советского Союза, доставил ее до пункта назначения живой и невредимой.

Она протянула своему болтливому извозчику 100 евро, чем заставила сверкать драгоценные зубы в растянувшейся благостной улыбке Рустема еще ярче.

– «Спасибо! Благодарю!», – начал он приговаривать, рассматривая заветную зеленую бумажку на свету. От этих заморских водных знаков на плотном шершавом полотне будто пахло Лувром, осенними мостовыми, французской речью с сигарами и чопорными королевами. То есть всем сразу, что Рустем успел сложить в чертоги своей памяти из представлений о том, что такое Европа – из учебников, телевизионных новостей и Инстаграма (Организация, запрещенная на территории Российской Федерации). Он впервые держал в своих мозолистых вспотевших руках настоящую роскошь, поэтому женщина, одарившая его не только своей компанией, но заморскими деньгами, мгновенно заняла в его воображении почетное место великолепной и щедрой Хасеки-Султан. Радость, благодарность и влюбленность вперемешку с ароматом ее терпкого парфюма едва не закружили водителя в сладких грезах, но… Ева опять так грозно взглянула на обмякшего парня, что Рустем, не мешкая, достал из проржавевшего зева своего авто багаж европейской путешественницы. Он приосанился, как оловянный солдатик, протянул ей свою визитку, попрощался и под звуки истошной колонки, распевающей «Bu sevda nə sevdadır, səni mənə verməzlər», шурша гравием под лысеющими колесами, быстро удалился.