У предка, надо полагать, взросление было еще довольно быстрым, а его замедление (удлинение детства) происходило позже и потребовало значительных перемен в социальной и семейной организации. А может быть, наоборот: развитие заботы о потомстве дало некоторым из наших предков возможность более медленного взросления, что и привело к усложнению мозга и увеличению его способностей. На мой вкус, второе более вероятно, но все же я не возьмусь различить здесь причину и следствие.

Заметим еще, что у гоминид детеныши (по крайней мере, грудные) находятся вне социальной иерархии: часто их защищает любой член стаи. Вместе с тем детеныши чужой стаи чаще взрослых рискуют быть убитыми: так, шимпанзе часто нападают именно на матерей с детенышами из чужой стаи, убивая и тех, и других. При смене альфа-самца также часто наблюдается инфантицид: новый лидер убивает всех детенышей, не несущих его генов. У предков, скорее всего, было тоже так, и отголоски этого заметны и в нашей эволюционной линии еще долго, например – в наследственных должностях.

В иерархически организованных сообществах приматов забота о потомстве лежит преимущественно на самках. Участие самцов в размножении может выражаться очень по-разному: в одних случаях самец почти не заботится о своих детенышах, в других (гораздо чаще) самец защищает самку с детенышем и участвует в обеспечении их пищей. Поведение самцов в значительной степени определяется несколькими факторами. Во-первых, самцу нужно быть уверенным в том, что требующее заботы потомство – в самом деле его. Во-вторых, нужно обеспечить максимальную вероятность выживания для тех, кто понесет дальше в ряду поколений твои гены. Для самок же предпочтительны самцы, которые не только могут такую заботу предоставить (за счет брутальной мускулистости), но и хотят это делать. Поэтому в нашей эволюционной линии преимущества в половом отборе получали не просто особо ловкие охотники или пронырливые собиратели, но те из них, кто был склонен к длительной (многолетней!) заботе о самке и детеныше. Попросту говоря, отбор благоприятствовал супружеской верности и медленно, очень медленно, вел дело к преобладанию моногамии. Не стоит, однако, думать, что этот процесс уже увенчался успехом… Тем более нет оснований предполагать хоть какое-то подобие моногамии у обсуждаемого предка: до ее распространения, похоже, еще оставались миллионы лет. Тем не менее моногамия у нашего вида – не прихоть мрачного духовенства, а вполне осмысленная эволюционная тенденция, весьма важная для развития личности, в том числе и в когнитивной сфере.

и. Да зачем он нужен, этот камень?

Современные человекообразные обезьяны могут использовать множество разнообразных предметов в качестве орудий. Реально они используют орудия не так часто и не так регулярно. Кое-что они могут и «изготовлять» – например, палочки для добычи муравьев или губки из листьев для добычи воды. В любом случае их выживание, в отличие от нас и наших предков, не зависит от использования орудий. Настоящие, убедительные каменные орудия появляются у наших предков около 2—3 млн л. н., так что наши общие с шимпанзе предки, вероятно, могли использовать какие-нибудь предметы в качестве орудий, но не чаще, чем шимпанзе, а может быть, даже и реже.

…высокий берег реки порос негустым лесом, состоявшим из массивных деревьев с мощными ветвями. Многие из них свешивались над обрывистым берегом, казалось, лес простирает руки в безуспешной попытке достичь другой стороны реки. Пространство под деревьями заросло густой травой, привлекавшей множество мелкой живности. Всем этим крысам, птицам и насекомым нравилось, что деревья дают хоть какую-то тень: на противоположном, низком берегу, как и везде за пределами леса, уже вскоре после рассвета наступала непереносимая жара. Впрочем, сейчас, в начале сезона дождей, утро было еще не таким жарким, и все обитатели этого места старались управиться со своими делами, пока солнце не достигло зенита. Птицы старательно выводили рулады в надежде сообщить потенциальным партнерам о том, что у них есть подходящее место для гнезда. Ежи лихорадочно вынюхивали червей, крысы сновали под пологом травы в надежде обнаружить какой-нибудь плод. Стайка некрупных антилоп паслась чуть поодаль от обрыва, опасливо озираясь по сторонам.