– Вполне может быть. Охотно верю, что мне не удастся добиться того, что ты имеешь ввиду. Но убить тебя я смогу наверняка. Хоть и без удовольствия, с отвращением, но этим поступком я буду гордиться всю оставшуюся жизнь.

Я увидел на ее лице то, что хотел. Она уже не усмехалась. Веки дрогнули, в глазах затаился страх.

– Что ж, – произнесла она. – Попробуй. Только не надорвись.

Мне не хотелось поворачиваться к ней спиной. Я думал, что "следовательша" после своей откровенной угрозы первой повернется и уйдет, но она продолжала стоять, как соляной столб, и смотреть мне в глаза.

Странно: мне нечего было ей сказать. Интуиция не просто подсказывала, она своим воплем заткнула рты здравому разуму, логике и фантазии, убеждая меня в том, что я стою перед убийцей Нефедова. Но меня охватило какое-то странное оцепенение. Глядя в милое личико девушки, я поймал себя на идиотской мысли, что хочу ее поцеловать.

Потом я сел в машину и куда-то поехал, сочиняя в уме письмо следующего содержания: "Прокурору Крыма. Заявление. Я располагаю рядом фактов, связанных с гибелью тринадцатого июля на пляже гостиницы "Массандра" аквалангиста Нефедова В. В., и они вынуждают совершенно однозначно квалифицировать происшествие как хорошо спланированное убийство. Готов немедленно предоставить все имеющиеся у меня доказательства лично Вам или следователю, которому вы поручите вести это не терпящее отлагательств дело…"

Я никогда не занимался столь неблаговидным делом, как обманом самого себя, но расписываться в собственном бессилии и полном фиаско не стал. Да, дело сложное, запутанное, но я сложил оружие не потому, что получил нокаут от миловидной девушки с платиновыми волосами. Отпала самая отработанная версия, и вместе с ней ушли в воду все концы, на которые я полагался, готовя свой "блицкриг".

Теперь надо было начинать с чистого листа бумаги: искать мальчишку на роликах, который передал убийце анкету Нефедова, это во-первых. Во-вторых, составлять со слов работников всех прокатных пунктов большой Ялты портреты клиентов, которые пользовались водными мотоциклами тринадцатого июля во второй половине дня. В-третьих, составлять досье на всех пассажиров "Пафоса", собирать на них всевозможные данные и в то время, когда они будут в круизе, вычислять автора письма и злоумышленника.

Объем работы огромный. Чтобы справиться с ним в одиночку, мне пришлось бы отойти от дел фирмы на несколько месяцев. Причем, не было никакой гарантии, что мои усилия за эти несколько месяцев приведут к положительному результату. Словом, я был готов крушить челюсти, кидаться в погоню, рисковать, идти под пули, расставлять капканы, сутками напролет крутиться в стремительной динамике событий, но только не опускаться на дно долгой и скучной рутины.

К сожалению, судьба предлагала мне или рутину, или ничего. И я помахал ей ручкой.

Когда письмо прокурору мысленно было составлено, я почувствовал облегчение и значительно воспрянул духом, подкрепив его прекрасным обедом в китайском ресторане. Оттуда я позвонил на фирму, узнал от исполнительного директора последние новости о плененном в греческом порту "Оксамите", о некотором падении курса гривны в отношении рубля, о заказе на дорогой "лендровер" и скандальном увольнении моего водителя. Затем заехал в супермаркет, купил ящик баварского пива и пять килограмм мороженых норвежских креветок и поехал на спасательную станцию устраивать праздник жизни моему алкалоиду.

– Ты меня любишь? – спросила Эмма с придыхом, едва я успел поднести трубку к уху. Черт дернул меня дать ей номер мобильного!