Словно читая мои мысли, девушка опустила солнцезащитную панель перед собой, посмотрела в зеркальце, послюнявила кончик пальца, пригладила брови и будничным голосом сказала:

– Ничего у тебя не выйдет.

– Почему? – удивился я. – По-моему, уже все вышло.

– Ты так считаешь? Ну-ну, посмотрим. Чем больше ты дергаешься, тем сильнее вредишь себе.

Я не совсем понял, что она имела ввиду, но уточнять не стал. Пусть тешит себя иллюзиями, пусть делает вид, что спокойна, что у нее безупречное алиби, за которым она как за каменной стеной. Я вовсе не был намерен ломать ее гордыню. Мне ровным счетом было наплевать на все ее позы. Пусть гримасничает перед зеркалом сколько ее душе угодно – ее внутренний мир мне был интересен ровно настолько, насколько могли заинтересовать переживания червяка, которого насаживают на крючок. Я выполнил последний долг перед своим несчастным другом, сделал то, что не сделала и не могла сделать милиция.

Я остановился перед чугунной оградой, хранившей в своем кольце некогда роскошный парк санатория. Вышел из машины, обошел ее, открыл противоположную дверь и подал "следовательше" руку.

– Обойдусь без твоей помощи, – сказала она нарочито презрительным тоном и выставила наружу ножки, покрытые ровным кремовым загаром.

Мы спускались к морю. Девушка шла демонстративно медленно, подчеркивая свою независимость, часто останавливалась, приглаживала платиновые волосы, рассматривала горбатые клумбы с щетиной цветов или же вообще без всякой причины замирала посреди аллеи, пытаясь, наверное, разозлить меня. Я не подгонял ее, предоставляя возможность во всю ширь проявить свой характер, и думал о том, что автор письма подняла тревогу не напрасно – от "следовательши" можно было ожидать чего угодно, а шантаж и мошенничество, о которых упоминала в письме "А", на мой взгляд были самым безобидным проявлением жестокой и сильной натуры. Нефедов, к несчастью, этого не предвидел. Его голова была занята личностью автора письма, а не личностью и возможностями преступника, и эта ошибка его погубила.

– Сюда, пожалуйста! – сказал я, остановившись у калитки, над которой висела вывеска "Прокат плавсредств". "Следовательша" не сразу остановилась. Но когда она обернулась, я успел заметить в ее глазах настороженность. Стоя вполоборота ко мне, она посмотрела на табличку, затем на узкий пляж, заставленный катамаранами, лодками и водными мотоциклами, которые покачивались на волнах у берега, и тут к ней пришло какое-то озарение.

– Ах, вот оно что! – с пониманием произнесла она и, прищурившись, взглянула на меня. – И тебе их не жалко?

– Кого их? – не понял я.

Усмешка сошла с губ "следовательши". Она решительным шагом направилась к калитке, на мгновение остановилась рядом со мной и сказала:

– С тобой скучно разговаривать. Мы давно все поняли, но ты продолжаешь прикидываться кретином.

Я в ответ лишь пожал плечами и развел руками. Девушка перешагнула через порожек и, шурша галькой, пошла к берегу. Парень в длинных, до колен, трусах кинулся нам наперерез.

– Добрый день! – громко сказал он. – На чем желаете прокатиться?

"Следовательша" остановилась и повела рукой в мою сторону, мол, музыку заказывает этот остолоп, который плетется за мной. Парень повернулся ко мне:

– Катамаранчик? Лодочку? Есть акваланги на заказ. Дешевле, чем в Ялте.

"Следовательша" села в тень под пляжный грибок, закинула ногу на ногу и скрестила на груди руки, с любопытством глядя на меня. Вот это нервы! – не без зависти отметил я.

– Скажи пожалуйста, – обратился я к парню. – Ты работал вчера во второй половине дня?

– Да, – настороженно ответил он. – А что?