Я чувствовала запах живой крови и едва не облизывалась от голода. Сжимала в нетерпении кулаки, и израненная, обожженная кожа натягивалась, вызывая новую волну боли.

Тень оказалась котом. Как он сюда попал? Наверное, где-то в стене, за наваленными мешками и ящиками была щель.

Кот обошел меня по широкой дуге, уселся у противоположной стены и уставился на недоеденную мной еду.

– Ты тоже голоден, да?

Гость мяукнул, но с места не сдвинулся. Тогда я заставила себя замереть. Задержала дыхание, что получалось у меня неплохо. Я все еще не понимала, дышу ли по привычке или мне действительно нужен воздух. Однако без нового вдоха я могла выдержать с десяток минут и столько же не шевелясь.

В итоге глупый кот осмелел. Поверил, что я не представляю угрозы. Может, решил, что я мертва, и приблизился. А когда он опустил голову, чтобы доесть из плоской тарелки мой скудный обед, то сам превратился в свежее блюдо.

Кот шипел и царапался, пока я впивалась в него зубами. Светлый мех испачкался кровью, которая на вкус была как дешевое вино. Не деликатес, но и я ищу не наслаждений.

Когда голод и боль отступили и я ощутила, что раны потихоньку начали затягиваться, я отпустила кота. Он зашипел, но кидаться не стал, а тут же рванул прочь.

И пусть физически мне стало лучше, на душе было мерзко.

Вот теперь, когда я напала на свою первую жертву, происходящее казалось еще более реальным.

Все же Рорджи прав. Я монстр.

Более всего живое существо уязвимо, когда спит. И физически, и ментально.

Психофизиология живого. Том первый

Щеки щекотала молодая трава, что чуть качалась от слабого ветра. Он же гнал по лазурному небу пышные облака, что едва ползли. Солнечный диск завис в зените, кожу ласкало летнее тепло.

Я лежала на поляне, широко раскинув руки, и смотрела на облака. Пыталась угадать в них фигуры зверей и наслаждалась беззаботностью, какой давно не ощущала. Как вдруг кто-то коснулся моей щеки.

Чужие пальцы льдинкой скользнули по коже. Надо мной склонилась чья-то тень – кто-то лежал совсем рядом на траве. Я прикрыла глаза и позволила человеку погладить меня по рыжим волосам, что разметались вокруг головы.

– Тиа.

Знакомый голос повторил мое имя несколько раз, но я притворялась спящей. Улыбка просилась на губы, и я не сдержалась. Засмеялась, когда некто сорванной травинкой пощекотал мой нос.

Рафаэль выглядел здесь чужим. Я не понимала, почему, мысли ускользали. Все казалось таким ярким, сочным и безмятежным. И лишь какая-то далекая догадка осколком льда застыла в сознании.

– Ты меня разбудил. – Я чуть приподнялась на локтях и, прищурившись, посмотрела на Рафаэля.

Белокурые волосы, как всегда, лежали беспорядочными короткими волнами. Красные глаза сверкали под солнцем, как никогда раньше.

– Не ври. Ты не спала. Только притворялась.

Рафаэль потянулся, чтобы воткнуть мне в волосы сорванный цветок, но я перехватила его руку. Завязалась шуточная потасовка, в результате которой я снова оказалась лежащей на земле. Рафаэль навис надо мной, но теперь не только лицом, а всем телом. Он заслонил солнце, и мне показалось, что все вокруг переменилось.

Под лопатками больше не ощущалось жесткой земли, открытую кожу не щекотала трава. Кажется, я лежала на чем-то мягком.

Рафаэль внимательно смотрел в мои глаза какое-то время, а потом чуть склонил голову. Над ним я заметила знакомый балдахин, но сложить в голове новую картинку не успела.

– Вернись ко мне, – нависая надо мной, сказал Рафаэль.

Что-то во мне дрогнуло. В сознании закопошилось подозрение.

– Вернуться? Но я и так с тобой.

Рафаэль вдавливал меня своим весом в кровать. Сначала это нравилось и даже возбуждало, но постепенно становилось тяжело дышать.