И он так насмешливо изогнул губы, что и дурак бы понял: где-то тут то ли проверка, то ли ловушка.

— Что-о? Какой еще фамильяр? — возмутилась я. — По какому такому следу, если я с реки пришел? Какой черной ведьмы?

Вайр сделал паузу, отхлебнул воды из кувшинчика, поставленного вместо кружки. Я держала на лице маску возмущения и непонимания. Не дождавшись от меня иной реакции, ловец поставил кувшинчик, промокнул губы краем своей салфетки.

— Ну… я ж тогда не знал, что с реки, — невозмутимо поправился он. — По какому-то следу кот очень уверенно бежал. Я еще подумал, не могла ли дартаунская черная ведьма мстить тебе за что-то, похитив твоего фамильяра для ритуала?

— Нет у меня никакого фамильяра, и никаких черных ведьм я знать не знаю! И в Дартаун я только направлялся!

— Ладно, ладно, не скромничай, парень. А то я не знаю, как эти мымры охотятся на таких вот молоденьких мажонков, у которых молоко на губах не обсохло и руки нежные, как у девушки, — рассмеялся ловец. — Для ведьм это самый сахар.

Я посмотрела на свои руки. Нарощенный объем, придававший им мужской вид, остался на месте, его так просто водой не смоешь, как и горбинку на носу, накладки на скулах и подбородке, изменившие мое лицо и руки до неузнаваемости. Мое ноу хау, сплав магии и физического грима, исключало возможность быстрого разоблачения. Значит, ловец на понты берет.

— Нормальные руки! У всех магов такие! — фыркнула я. И обличающе показала ножом на руку вайра, лежавшую на столешнице. — У вас, вон, тоже ладони не как у кузнеца или пахаря!

Руками вайра можно было любоваться, как произведением искусства: крепкие, натренированные, привыкшие держать меч. Но грязи под ногтями и заусениц не было, как бывает у работящего простонародья, и ногти длинных пальцев аккуратно подпилены, а не обломаны. Щеголь!

— Так как зовут твоего фамильяра? — невинно спросил вайр и спрятал руку под стол, жадюга.

— Повторяю: у меня нет фамильяра и никогда не было! — я отодвинула опустевшую тарелку из-под пирога.

— Тогда зачем ты заботишься о его еде? — хмыкнул ловец. — Я же не забочусь.

И он вытащил руку из-под стола, держа за шкирку… рыжего и лохматого котяру!

— Мряув! — возмутился кот.

А вайр посадил его к себе на колени и погладил. Рыжая шерсть вспыхнула огненными протуберанцами, но не успела я перепугаться, как огонь погас, а животное преобразилось, и теперь уже никто не заподозрил бы в лоснящемся приглаженном питомце тощего бродячего котяру. Только морда осталась той же наглой, а глазищи — зелено-оранжевыми.

— Ищи! — шепнул вайр на ухо зверьку и согнал его на пол.

Кот метнулся через кухню рыжей молнией и исчез за низкой дубовой дверью в углу. Мне показалось: просочился в щель, через которую и мышь бы не пролезла!

— Что за той дверью? — вайр поднялся из-за стола и повернул голову к дородной поварихе, хлопотавшей у огромного котла на второй половине огромного помещения.

— Чулан, ваша милость. Инвентарь там храним.

— Идем, ученик, проверим, что там за инвентарь.

— А нам можно? — я вскочила, закинула мешок за спину.

— Нам всё можно. Именем Синода, волей Пламени.

Кота в чулане не оказалось. Среди старых жаровен, ухватов, чугунных горшков и медных тазов ему просто негде было спрятаться.

Вайр сдвинул пару ухватов, прислоненных к стене, внимательно осмотрел каменную кладку и вскинул руку. Из ладони на стену перетекло голубоватое пламя, как из газовой горелки. Хорошо, никто не видит, в поджоге не обвинят.

Пламя быстро растеклось по стене и… обрисовало четкий прямоугольник. Тайный ход? Ярко вспыхнул один из камней, на него и надавил ловец. Пламя устремилось в открывшийся проход, освещая нам путь.