– Это… он?

Кэтрин тихонько ахнула.

– Боже мой…

– Ответь мне. – Ева попыталась взять себя в руки, но голос все равно дрогнул. – Этот человек пытался убить тебя?

– Да. – Кэтрин взяла блокнот. – Поздравляю. Я и не надеялась, что ты сможешь добиться такого сходства. Это точно он.

– Уверена на все сто?

– Говорю тебе, это он. Подбородок… – Она подняла глаза и осеклась. – Что с тобой? Что случилось? Ты бледная, как этот лист.

– Я должна убедиться, что ты его узнала. Что именно этот человек пытался тебя убить. Я должна знать, что составила портрет по твоему описанию, а не извлекла из памяти.

– Из памяти? – мгновенно насторожилась Кэтрин.

Ева забрала у нее блокнот и еще раз всмотрелась в портрет. Глаза, черты лица, брови – все те же. И только глубокие морщины в уголках рта да общее выражение жестокости, проступающее в каждой черточке, отличали это лицо от того, другого.

– Ты его знаешь? – спросила Кэтрин. – Ты видела этого человека раньше?

– Думаю, что да. Но этого не может быть.

– Кто он? Как его зовут?

Ева покачала головой.

– Но он мертв. Галло сказал, что он давно умер.

– Да кто он, черт возьми?

– Его зовут Тед Даннер.

– И ты видела его раньше?

Ева облизала пересохшие губы.

– Видела. Давно. И всего лишь пару раз. Он – дядя Джона Галло.

– Что?

– Тед Даннер – дядя Джона Галло. Из-за него Галло и приехал в Атланту. Если бы не Тед Даннер, я бы никогда не встретила Галло, не родила бы Бонни. Он служил в армии, был рейнджером, получил ранение. Жил в Милуоки. Оттуда его направили в Атланту, в госпиталь для ветеранов, чтобы пройти консультации у специалистов. Помню, он и ходил-то с трудом.

– Тогда они сотворили с ним чудо, – сухо заметила Кэтрин. – Сегодня утром этот ветеран был резвым, как олимпийский чемпион. Чемпион с инстинктами серийного убийцы.

Ева растерянно покачала головой.

– Не понимаю. Мне нравился Тед Даннер. Я даже пожалела его тогда. Галло рассказывал, что дядя был единственным светлым пятном в его жизни. Как и я, Галло вырос в трущобах. Родители обращались с ним ужасно, а дядя брал его с собой за город, защищал от отца, учил всему, что знал сам. Поэтому Галло и решил пойти в армию.

– И оказался в итоге в северокорейской тюрьме. – Кэтрин покачала головой. – Послушай, судя по тому, что ты говоришь, это совсем другой человек. Ты не могла ошибиться? Сама же сказала, что видела его только пару раз.

– Да, всего лишь дважды. Сначала он пришел навестить меня через несколько месяцев после того, как Джон поступил на службу. А потом… потом уже после рождения Бонни. – А если она и впрямь ошибается? Ей было тогда шестнадцать, а в таком возрасте многое видишь по-другому. Кем она была? Девчонкой. Забеременевшей и отчаянно пытавшейся пережить тяжелые месяцы и как-то двигаться дальше.

– Внизу какой-то мужчина. Хочет поговорить с тобой, – сообщила Роза, когда Ева открыла дверь. – Сидит на лавочке во дворе. Приятный, вежливый. Сказал, что поднялся бы сам, но у него болит спина.

– Кто такой? – спросила Ева. Времени на разговоры не было – скоро на работу, а у нее еще невыполненное задание по английскому. – Предлагает что-то купить?

Роза наморщила лоб.

– Нет. Да и не похож он на торговца, не прилизанный. А как зовут, я не спросила. Знаешь, кого-то он мне напомнил…

– Уже хорошо. – Ева вышла на площадку и стала спускаться по лестнице. – Послушай, мы же договорились, что сегодня утром ты будешь заниматься со мной, а не сидеть с малышом на скамейке.

– Но ведь Мануэлю нужен свежий воздух. И солнце.

– А тебе нужен диплом. И ты его получишь. Так что жду завтра утром.

– Ладно. – Роза недовольно поморщилась. – Только не строй из себя босса. Раньше ты такой не была.