Сизова отставила сотейник со спагетти и тоже повернулась ко мне, уперев руки в бока:

– То есть, если я скажу тебе выбирать между мной и ею, ты выберешь ее?

– Что? – я неверяще уставился на нее.

– Что слышал, Исаев, – Аля повысила голос. – Если ты рассчитываешь и дальше строить со мной отношения, то знай, что я не хочу больше видеть тебя в компании этой малолетки. И не хочу и дальше смотреть на то, как какая-то сопля пожирает глазами моего парня, а он делает вид, что все в порядке и они «просто дружат», – Сизова подняла руки и изобразила пальцами кавычки.

Это перешло уже все мыслимые границы.

Я склонил голову и взглянул на Алю исподлобья:

– А знаешь-ка что, Сизова? – процедил я. – Проваливай отсюда.

Лицо девушки вытянулось.

– Не поняла… – недовольно протянула она.

– Значит, я буду еще меньше жалеть о том, что ты исчезнешь из моей жизни, зная, насколько ты недалекая.

Аля всплеснула руками:

– За что ты со мной так? За то, что я делюсь с тобой переживаниями?

– За то, что ты отвратительным образом отзываешься о человеке, который не сделал тебе ничего плохого.

– А ты не думаешь, что мне просто не плевать на нас, и я не хочу тебя потерять? – в голосе Сизовой послышались истерические нотки.

– Я думаю, тебе не плевать только на себя, а меня ты не хочешь потерять только потому, что лишишься возможности делиться с подружками подробностями того, как занималась со мной сексом на байке.

Алины глаза, казалось, готовы были выкатиться из орбит:

– Да как ты?..

– Не держи меня за идиота, Сизова. – Я скрестил на груди руки. – Тебе важно только то, как тебя видят окружающие, и ты совершенно не беспокоишься о чувствах других, даже, по твоим словам, близких тебе людей.

– Какая же ты козлина, Исаев. – Скривившиеся в пренебрежении губы совершенно не красили ее всегда безупречное лицо. – Правду про тебя девчонки говорили…

– Так что же ты со мной, таким козлом, связалась?

– Может, потому что влюбилась в тебя, нет? Не допускал такую вероятность? – повысила голос Аля.

Я окинул ее скептическим взглядом.

– В чем, по-твоему, должна проявляться любовь? В собственничестве? В ревности? В постоянных скандалах? В потребительском отношении? В сексе?

Теперь Сизова смотрела на меня с возмущением.

– Можно подумать, ты вел себя иначе!

Я иронично хмыкнул:

– А я и не говорил тебе о том, что люблю.

Губы Али приоткрылись, и она начала судорожно хватать ртом воздух. Я не стал ждать, когда она взорвется, а просто развернулся и прошел в прихожую.

Через секунду позади послышались ее шаги и слова, летящие мне в спину:

– Какой же ты гребаный урод, Исаев! Если бы я только знала…

– Так ты же знала, какой я козел. От девчонок, – спокойно заметил я, подходя к входной двери и прислонившись к ней спиной в ожидании когда Сизова соберется.

Встав напротив, Аля окинула меня гневным взглядом.

– То есть ты готов прямо сейчас все закончить, да?

Отчего-то именно в этот момент я полностью прочувствовал всю накопленную за день усталость.

– Я уже сказал: уходи.

Аля еще посверлила меня недовольным взглядом, после чего громко цокнула и наклонилась, принявшись обуваться. Схватила с тумбочки свою сумку.

– Ничего не забыла? – саркастично поинтересовался я, не намереваясь давать Сизовой даже малейшего повода для того, чтобы вернуться.

– Не забыла, – бросила она.

Тогда я открыл входную дверь и протянул руку, показывая Але, что от нее требуется сделать. Девушка сначала хотела сказать что-то еще, но затем ее глаза остановились на чем-то, что находилось на лестничной площадке.

Я проследил за ее взглядом и увидел, что у двери напротив с поднесенной к замку рукой с ключом стояла Яна и смотрела на нас округлившимися глазами.