– И… что ты собираешься делать? – спрашивает Леандр.

Я выдыхаю.

– Если бы я знала! Хочу начать все сначала, но нет ничего, в чем я особенно хороша. Трудно оставить свою привычную безопасность, когда тебе нечего предложить миру.

– У тебя неплохо получается с Элорой, – вмешивается он. – Если ты смогла поладить с ней, ты справишься и с другими, менее требовательными лошадьми.

– Я женщина, – замечаю я. – Есть причина, по которой людей этой профессии называют «конюхами» или «грумами». Женщин не нанимают для работы в конюшнях или поместьях.

Леандр пожимает плечами и прислоняется к дереву.

– До города около двух дней пути. Три, если мы сделаем небольшой крюк, а ты не слишком торопишься.

– Я никуда не тороплюсь, – бормочу я.

– Достаточно времени, чтобы ты могла что-то придумать, – озорная усмешка наконец возвращается на его губы. – Если ты серьезно, мы найдем решение, как тебе начать все сначала.

«Мы.» Мне нравится звук этого слова, когда оно срывается с его губ.

На следующее утро Леандр настаивает, чтобы снова обыскать местность. Но, как он и опасался, дождь смыл все следы. Я ясно вижу, как его раздражает, что он ничего не добился. Но он знает, что было бы самоубийством вторгаться в земли врагов в одиночку – даже если бы он не взял с собой меня. Леандр, возможно, участвовал во многих боях, имеет большой опыт и любит переоценивать себя, но он не дурак.

Когда он садится позади меня в седло, я чувствую слабость в животе. Вчера вечером я рассказала ему гораздо больше, чем следовало. Я допустила, что он стал мне ближе. Если я подпускаю других слишком близко, это никогда не заканчивается хорошо. Вчерашний день должен остаться исключением!

Но я не могу отрицать, что мне нравится с ним разговаривать. Не могу вспомнить, когда в последний раз я что-то говорила, не взвешивая каждое слово. И, казалось, он понял меня, покинув свой мрачный панцирь.

Вчера я почувствовала связь с Леандром так, что не могу описать, но теперь, когда солнце мелькнуло между ветвями, она исчезла.

Я стараюсь, чтобы наши разговоры звучали безобидно, и обдумываю каждое слово, как я привыкла, чтобы ничего больше не раскрыть о себе. Похоже, Леандр делает то же самое. Большую часть времени мы молчим и погружены в собственные мысли, но сегодня это приятное молчание. Только тепло, ощущение его твердого тела и равномерное покачивание Элоры успокаивают мои напряженные нервы.

То, что я сказала вчера, не было простой идеей. На протяжении нескольких лет я продолжала размышлять, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы я взбунтовалась. Но у меня никогда не было возможности открыть дверь клетки. Теперь она распахнута – неожиданно и маняще. Но я не решаюсь выйти. Не знаю, какая жизнь меня ждет по ту сторону. Такая же, как сейчас? Более ужасная? Не думаю, что у меня хватит смелости пройти через это.

За последние несколько лет я разучилась быть храброй. И не знаю, смогу ли когда-нибудь вернуть себе эту способность.

Когда вечером мы можем передохнуть и развести наконец большой костер, потому что мы оставили границу Земного королевства далеко позади, Леандр ловит кролика. Меня чуть не выворачивает, когда он снимает с него кожу и умело потрошит. Я твердо намерена не прикасаться к нему.

– Ты еще бледнее, чем обычно, – усмехается Леандр, копаясь в несъедобных потрохах.

Судорожно задохнувшись, я проглатываю желудочную кислоту.

– Я никогда не видела, как животных… забивают.

Леандр удивленно поднимает брови.

– Но ведь ты ела раньше мясо?

– Естественно. Но я к нему, – я показываю на кролика, который висит вверх ногами на невысокой ветке, – не притронусь.