– А фрукты были бы, если бы ты вместо вина их купил бы. Не подумал?

– Да не покупал я ничего. Кантелевский заходил, пообщались. Говорит, наклёвывается неплохое дельце.

– Что за дельце такое?

– Да, долго рассказывать… Пока одни очертания только.

– Вот, то-то и оно. Балабол твой Кантелевский.

– Скорее твой, Лена. Чей он одноклассник бывший? Забыла?

– Не одноклассник он никакой. Просто в моей школе учился. Ну и что? Тысячи людей учились. С каждым балаболкой пьянствовать будешь?

– Кантелевский – балабол, понятное дело. Но пользы мы с него ещё поимеем, помяни моё слово.

– Вот уж я с тобой не согласна.

– Ну, не согласна и несогласна. Макароны сами себя не сварят, вперед на подвиги!

– Вот ты хам! – улыбнулась Елена, её импонировало почему-то то, как Вадим ею командует. Было в этом, что-то мужское. Крепкое. Нечто, что давало ощущение защиты и покоя.

– Как на работе? – поинтересовался наконец Вадим. – Клюют мозги?

– Ну это как водится, – рассмеялась она. – В этом их цель, по-моему.

– Ничего не поделаешь, – пожал он плечами, сыпя заварку в небольшой заварочный чайник. – Как говорили наши немецкие друзья – арбайтен май фрай, работа освобождает. Чего там у вас слышно – премию квартальную выдавать не собираются?

– Тут даже гадать не надо. Не собираются.

Понимая, что момент даже если и не самый подходящий, но достаточно удобный, Елена решилась и произнесла.

– Знаешь, медведь, а у мамы с водой проблемы. Если сейчас всю систему не поменять, затопит же всех. Покраской потолка у соседей, как в прошлый раз, можем не обойтись. А я думаю-думаю, где деньги взять – ничего в голову не приходит, – заторопилась она, прежде чем он ответит. – Негде, понимаю, но надо же что-то придумать… А, медведь?

Зная его отношение к тёще, Елена была готова услышать в который раз о направлении, куда её мать должна отправиться в пешее путешествие, нецензурно оформленное.

Но совершенно неожиданно – наверное, благодаря эффекту, созданному красным вином, принесенным, как оказалось, не совсем бесполезным Кантелевским – Вадик кивнул, соглашаясь.

– Деньги под это дело нужны. Сейчас запустим, потом не поймаем.

– Ой, ты тоже так думаешь?! Вот и я, но денег куча же немереная. Где занять? Никто столько и не даст. Да и нету ни у кого столько – у наших друзей.

Вадик прищурился и, с хитрецой посмотрев не неё, произнес.

– У наших, может и нет, а вот у ваших…

Елена удивленно подняла бровь.

– Вот именно, – покивал он.

– Не понимаю, о чем ты, – она искренне покачала головой.

– Да всё ты понимаешь, Лен, просто гонишь от себя эту мысль. У этого, у американца твоего.

– Фух, – она возмущенно выпустила воздух. – Во-первых, он – не американец, а канадец.

– Один пень, – скривился Вадик.

– А, во-вторых, денег я у него занимать не буду. Вот ещё, позорище какое, – она даже передернула плечами, как от холода.

Вадик даже привстал со стула, на который только что опустился.

– Ничего себе! Это с чего такая гордость родилась? Уж не гордыня ли это?

– Ну медведь… ну какая гордыня? – от того, что он до такой степени не понимает её, она даже огорчилась. – Это же мой бывший, которого я оставила – между прочим, ради тебя. Он, когда меня уговаривал с ним остаться, обещал горы золотые в будущем и порядок в настоящем. А я ему сказала тогда, что не в деньгах счастье. А теперь за этими деньгами к нему же и пойду? Да ни за что! Ой, позорище какое.

– Позорище будет, когда у твоей мамы весь подъезд зальет – хотя уже сто раз предупреждали. У тебя другие варианты есть? Ну, вот то-то и оно! Подумай еще раз и поймёшь, насколько я прав. Ты же не в подарок просишь, а так – занять. Он тебе с удовольствием даст. А ты к нему относись, как к банку. Если сильно эта мысль мешает – можешь потом ему проценты выплатить. Вот тебе совсем коммерческая сделка. И волки сыты, и овцы поели.