– Разберись с ними, – раздался тихий голос родственника. – Они ограбили меня сегодня на приличную сумму. Так и разориться можно.

– Не волнуйся, братишка, – ответил блюститель порядка. – У меня получат по полной программе. Будут знать, как честных людей обманывать. – Лейтенант саркастически засмеялся, поворачиваясь к подчинённым.

Сержанты поддержали его льстивыми усмешками, демонстрируя офицеру лояльность.

– Ведите мошенников в машину, в отдел поедем, – сказал офицер, довольствуясь поведением вверенной ему группы.

Женька не мог понять заторможенности своего нового приятеля, который, виновато, опустив голову, будто нашкодивший мальчик, так и уселся в машину, не пытаясь защитить себя ни единым словом.

– Иваныч, ты что? Проснись! – не выдержал длинной паузы парень и толкнул приятеля легонько локтём. – Нас же арестовали. Сейчас припишут мошенничество и…

– Как арестовали? – словно, выйдя из комы, с испугом взглянул

на юношу Шаров.

– Вот так! – развёл руками Евгений.

– Мы же по-честному… просто я видел… ведь мыслями

работал…

– Только не вздумай признаться в этом, – перебил его

Овсянников, – а то, жуликами будем. Иногда правда, может ох как навредить. Ты со мной согласен, третий глаз?

Иванович скромно промолчал.

Их привезли в отделение и закрыли в камере. Там сидели ещё двое молодых парней. Женька подсел к ним.

– А вы, парни за что здесь? – спросил он.

– Не знаем, – ответил очкарик. – В автоматах играли,

выиграли чуток, так нас и задержали, жуликами обозвали и сюда. Мне кажется у них это система. Милиция на казино работает, деньги в казино возвращает. Говорили мне друзья про эти дела. С ними такое же случалось. Обвиняют ни за что, потом отпускают с пустыми карманами.

«Точно! – мелькнуло в голове у Женьки. – Ведь они два брата. Один обвиняет, а другой отбирает?»

Женька оживился, от того, что быстро сообразил о замысле комбинаторов, и от того, что не одни они с Юрием Ивановичем попались зубастым хищникам на живца. Парень незамедлительно принялся объяснять всевидящему и могущественному другу ситуацию, в которую угодили. Шаров внимательно слушал и с возмущением покачивал головой. Он впервые в жизни содержался под стражей и по складу педагогического характера, ему было стыдно в первую очередь за себя, потом уже на втором плане сердце жгла обида, но не личного плана, а масштабная, всенародная. В сознании рушились человеческие ценности, в которые он свято верил. Не мог даже представить, что люди, которым доверено оберегать престиж страны, могут пользоваться служебным положением в сугубо личных, корыстных целях, и своими действиями позорить звание народного защитника.

Вскоре дверь камеры растворилась, и к ним вошёл выводной. Он прошёлся мимо задержанных по бетонному полу, цокая подкованными ботинками, держа в руке резиновую дубинку, слегка пошлёпывая ею себе по ноге. По манере поведения напрашивалось предположение о желании, агрессивно настроенного служителя этих стен, испытать милицейский стимул на ком-нибудь из присутствующих.

– Выходите! – рявкнул он, показывая дубинкой на Шарова и

Женьку. – Лейтенант вас ждёт.

Евгений поднялся, а задумчивый Шаров продолжал сидеть, отвлечённо, смотря вниз, не реагируя на команду сержанта.

– А, ну, быстрее! Шевелись! – заорал милиционер и приложил упругой битой по спине Юрию Ивановичу.

Тот неожиданно вздрогнул, ощутив жгучую боль между лопаток. В этот момент его тихая, скромная натура взбунтовалась. Шаров резво вскочил на ноги. Округлив глаза и сжав кулаки, Юрий Иванович готов был броситься на своего врага, иного определения распоясавшемуся молодчику он дать не мог. Но нравственная конституция души удержала его от сиюминутного желания. Он выпрямился в струнку и вспомнил, каким даром его наградил громовержец.