– Пиши, – произнёс голос, короткий и властный приказ пронзил воздух подобно молнии, оставляя шлейф трепета. Девушка вздрогнула, внутри нарастало ощущение, что реальность вокруг начинает плавиться и искажаться, как восковая свеча. Она судорожно вцепилась в край стола, пальцы впились в гладкую поверхность, как будто это единственное, что удерживало на грани безумия. Взгляд Тейна, проникающий в самую душу, напомнил о том, что она давно забыла – о страсти к слову, о необходимости создания, которая, казалось, дремала в ней как дикий зверь, жаждущий часа вырваться на свободу. Мир вокруг стал расплываться, звуки затихли, и всё, что ей оставалось – быть наедине с требованием, с этой неизвестной сущностью, которая призывала к действию.

– Пиши, – звучало в голове снова и снова, как заклинание.

Стены кафе, ещё мгновение назад такие привычные и незыблемые, начали растворяться, будто их обрисовали невидимой кистью. Вихрь красок и форм захватил пространство, и Марианна, с ужасом наблюдая за этой метаморфозой, почувствовала, как чашка кофе в руке вдруг превратилась в спираль тёмной жидкости. Бывшая чашка взмыла в воздух, смешиваясь с окружающим хаосом, и, казалось, уносила с собой всё привычное, оставляя только недоумение и страх.

Столы и стулья, когда-то так уютно расставленные, начали терять свою форму, превращаясь в калейдоскоп образов и ощущений, которые накатывали как волны на берег в пятибалльный шторм. Картины на стенах расплывались, их цвета сливались и смешивались, образуя новые узоры, а другие посетители, с их привычными лицами и разговорами, вдруг исчезли, растворившись в этом безумном вихре.

«Что происходит?» – хотела крикнуть Марианна, но её голос растворился в нарастающем гуле трансформирующегося пространства, как капля воды в океане. Страх охватил девушку, и она инстинктивно попыталась встать, но пол под ногами исчез, как будто провалилось само время и весь мир. Ощутила, как стремительно падает, и это падение было одновременно стремительным и бесконечно долгим, пугающим и странно завораживающим. Каждое мгновение казалось вечностью, когда тело парило в невидимом пространстве, а разум заполнялся яркими вспышками образов и ощущений, которые не имели ни начала, ни конца. Она не могла понять, куда падает, и это ощущение неопределённости сводило с ума.

Вокруг кружились обрывки воспоминаний и образов: вот она, маленькая девочка, читающая сказку под одеялом с фонариком; вот пишет свой первый рассказ, закусив губу от усердия; вот стоит перед книжным шкафом в библиотеке, где подрабатывает, мечтательно проводя пальцами по корешкам книг. Эти фрагменты жизни мелькали, будто кадры старого фильма, проецируемые на стены тоннеля. Марианна попыталась ухватиться за эти воспоминания, точно они могли стать якорем в этом безумном падении, но они ускользали, растворяясь в многоцветном вихре. «Кто же я?» – пронеслось в голове, и этот вопрос эхом отозвался в пространстве вокруг, множась и искажаясь, пока не превратился в неразборчивый гул.

Внезапно падение прекратилось, и девушка с глухим стуком приземлилась на что-то твёрдое. Тело пронзила боль от удара, но эта боль была почти приятной – она означала возвращение к какой-то реальности, пусть и неизвестной. Мари медленно открыла глаза, моргая и пытаясь сфокусировать взгляд. То, что увидела, заставило усомниться в собственном рассудке. Она оказалась посреди улицы, но это не обычная улица её родного города. Мостовая под ногами переливалась всеми цветами радуги и блестела, как будто была выложена из опалов.

Дома, окружающие её, не имели чётких очертаний; их фасады постоянно изменялись, будто были живыми, дышащими созданиями. Стены колебались и искрились, точно в них текла жизнь. Марианна с изумлением заметила, что по стенам некоторых строений ползли буквы и слова, складываясь в причудливые узоры и истории. Они танцевали и скакали, будто пытались рассказать нечто важное, но, увы, их шёпот ускользал от понимания. Девушка чувствовала, как каждый элемент этого странного мира притягивает, завораживает и одновременно пугает. Лёгкий ветер шептал на ухо, наполняя воздух сладким ароматом чего-то знакомого, но давно забытого.