Естественно, чем ближе траншея подбиралась к стенам и чем яростнее становился огонь осажденных, тем меньше гражданских лиц попадалось в окопах. Но даже в авангарде, где риск был весьма велик, постоянно встречались десятки каких-то типов, которые непонятно чем занимались на передовой. Например, священники. Все предлагали свой товар. Проститутки стояли на углах, облокотившись на балки и расставив ноги; стоило кому-то подойти, как они задирали юбки и показывали свое хозяйство. Продавцы разносили всякие закуски, которые могли разнообразить порядком надоевшее солдатам варево походных кухонь. На самом деле список ремесел, которым находилось место в окопах, оказался почти бесконечным. Кого только здесь не было: сапожники, профессиональные игроки, цирюльники, ловцы блох, штопальщики, мужчины-проститутки, гадалки… Можете быть уверены, что Вобан не допустил бы такого безобразия. Но Вобан обладал исключительным авторитетом, а герцог Орлеанский был последователем Кегорна и тщательную подготовку осады считал делом бесполезным. Мне кажется, что он велел рыть окопы только для того, чтобы его кузен мог выслужиться перед Версалем.

Из осады Тортосы мне удалось вынести для себя один важный урок: я обнаружил, что люди способны обитать даже во владениях Плутона[58]. Там, в окопах Тортосы, я познакомился с двумя ужасными существами, которые скорее напоминали пришельцев из иного мира.

Мальчишке было на вид лет шесть или семь, а его лохмотьев постыдился бы самый последний бродяга. Бегал он босиком, и из штанин, которые давно превратились длинную бахрому, выглядывали тощие голени. Его рубашонка, когда-то белая, посерела от пепла и долгих странствий. Но больше всего поражала его шевелюра – господи, что за шевелюра! Она была так грязна, что белокурые волосы сбились в колтуны, напоминавшие крысиные хвосты. С мальчишки не спускал глаз его постоянный спутник, другое необычное существо: карлик, одетый в потертый камзол из ярмарочного балагана. Все черты его лица были сжаты в странной гримасе, точно он страдал запором мозгов, как это часто случается у таких людей. Физиономию его сводили странные судороги, наводившие на мысли о каком-то умственном расстройстве. Однако самым невероятным элементом его внешности была воронка, красовавшаяся на голове. Большой металлический конус завершался трубкой, которая горделиво смотрела вверх. Я не сразу понял, что́ передо мной: карлик в воронке или воронка на карлике. Оба странных существа были одного роста.

Никогда не забуду первый вопрос, который я задал мальчишке, когда схватил его за ворот рубашки:

– Эй, ты! Где твой отец?

Отец? Он посмотрел на меня так, словно я говорил с ним по-китайски. К его каталанской речи примешивалось несколько испанских слов и очень много французских. Что же касается карлика, то словам он предпочитал рычание. Мальчишку звали Анфан, а карлика Нан, и в этих именах заключалась вся их биография. Имя Анфан было просто воспроизведенным на письме произношением французского слова enfant, которое означает «ребенок». Нетрудно было себе представить, что первый этап его жизни прошел во французском военном лагере, где мужчины называли это существо, путавшееся у них под ногами, просто enfant. А слово nan по-каталански означает «карлик». Не оставалось никаких сомнений в том, что Анфан в раннем детстве остался сиротой. Военные действия в Каталонии шли почти беспрерывно несколько десятилетий. Когда его родители умерли от какой-нибудь болезни или погибли от рук убийцы, Анфан уподобился щепке, которую носят волны. Что же касается карлика, то в его имени заключались его суть и его тайна. Каким ветром его принесло сюда и откуда он появился? Мы этого никогда не узнаем. Умом он не вышел и красноречием не отличался, а потому нам оставалось только теряться в догадках. Очевидно было одно: мальчишка питал к карлику невероятную, непоколебимую и вечную любовь. Во время странствий и жизни в окопах Анфан заботился о своем спутнике и защищал его, а как-то раз, потеряв приятеля в лабиринте траншей, пришел в полное отчаяние и не успокоился, пока его не нашел. Когда наконец они смогли обнять друг друга, оба зарыдали от счастья.