Тем временем Нелли Федоровна отодвинула плотные канареечного цвета шторы, и… ее буквально захлестнуло красотой открывшегося пейзажа. На фоне кристально чистого синего неба сияли величественные горы, заросшие могучими хвойными деревьями, покрытые сверкающим белым снегом, и эта необыкновенная, запредельная для глаза красота вдруг ворвалась внутрь ее души, растревоженной странным доктором. Она охнула и прослезилась, глубоко вздохнула. Пелена, отделявшая ее от окружающего мира все это время, исчезла, и реальность существования единственного настоящего момента внезапно ворвалась в сознание.

– Я буду жить! Жить счастливо! Здесь и сейчас. Каждый миг, – вдруг решительно сказала она и, постояв еще минутку, вглядываясь в даль, стала устраиваться в номере, пока что избегая смотреть на себя в большое зеркало в желтой раме.

…Нелли Федоровна провела в клинике три необыкновенные недели.

Просыпалась в шесть часов утра, пила особую магниевую воду, потом сдавала анализы или делала нужные медицинские обследования. В семь часов ее ждал тренер, и до восьми утра она делала всевозможные индивидуально подобранные для нее упражнения – пилатес, цигун, что-то из йоги. Эти упражнения для нее подбирались в соответствии с ее проблемами, энергиями и возрастом.

В восемь часов начинался завтрак. Он состоял из свежайших натуральных молочных продуктов, фруктов, неочищенных зерен и овощей. Раньше она никогда не ела такие вкусные и изысканные блюда, приготовленные из фасоли, сельдерея, люцерны, топинамбура, цикория, шпината, льняного семени и многих других вещей, которые оказались приятными на вкус и очень легкими. Настроение после такой еды повышалось, но в сон не тянуло, напротив – хотелось делать больше и больше.

После завтрака Нелли Федоровна шла гулять. На горе желающие катались на лыжах, а она, будучи «горнопляжницей», была обязана пройти в быстром темпе определенный маршрут. Этот маршрут пролегал по необыкновенно живописной местности: заснеженным тропинкам, по холмам, поросшим деревьями. Она упорно выполняла всю намеченную программу, но сильно уставала, возвратившись в клинику-отель. Такое наслаждение выпить после зимней прогулки чашечку горячего глинтвейна или пунша, сидя у камина в холле! Она была уверена, что ей запретят алкогольные напитки, но этого не произошло. Нелли Федоровна сама не хотела больше пить – только так, глинтвейн «для сугрева».

В 12 часов Нелли Федоровна шла на массаж, потом следовало иглоукалывание и всевозможные другие медицинские мероприятия. Иногда в это время проводилась лекция или сеанс релакс-медитации, потом в 14 часов Нелли Федоровна обедала (на обед также подавались необычно приготовленные диетические блюда, часто из разных национальных кухонь), далее следовал очень короткий дневной сон, потом – сеанс психотерапии с русскоговорящим психотерапевтом. Для Нелли Федоровны именно встречи с психотерапевтом вначале оказались настоящей пыткой, несколько сеансов она просто безостановочно плакала от жалости к себе, не в силах выполнить никакие техники психотерапевта, но постепенно, пласт за пластом, боль, накопленная годами и десятилетиями, растворялась и таяла, а душа становилась чистой и легкой, как будто промытой слезами очищения, словно утренней росой.

После психотерапии наставало время раннего легкого ужина с бокалом вина, а потом вся публика делилась «по интересам». Кто-то шел на танцы, кто-то смотрел специально подобранные фильмы. Русских лечилось всего четверо, но они не чувствовали себя обделенными, потому что все в отеле было устроено так, чтобы рядом с ними находился переводчик или немецкий-французский язык переводился синхронно.