– Служу царю и Отечеству!

– Спасибо, паж! – ответствовал государь.

Зазвучала команда:

– К церемониальному маршу…

Вынесли знамя корпуса.

После окончания парада, на котором выпускники продемонстрировали отличную строевую подготовку, государь обратился к молодым офицерам:

– Благодарю вас, господа, за службу, за вашу бескорыстную преданность, за ваше честное служение престолу и Родине! Я твёрдо уверен, что эти заветы, передаваемые из поколения в поколение, всегда будут живы в вашем сердце. Пример прежних пажеских поколений, многие потомки коих присутствуют здесь, убеждает меня в том, что и вы с тою же доблестью, столь же честно и верно будете служить вашему императору и дорогой нам Родине – нашей России! Желаю вам здравия на многие годы!

– Рады стараться, ваше императорское величество! – нестройно прокричали выпускники и грянули громовое «ура».

На следующий день в церкви при военном корпусе был произведён торжественный молебен. На прощание бывшим пажам выдали по пятьсот рублей подъёмных на пошив гвардейского обмундирования и первоначальное обустройство.

Мы не стремимся быть первыми, но никого не допустим быть лучше нас.

Граф А. И. Мусин-Пушкин, генерал от кавалерии

Целый месяц отпуска – какое счастье! Можно поехать куца угодно, покрасоваться новым, с иголочки, мундиром, который, правда, ещё только предстоит сшить. Но главное – можно погулять с Дашенькой по Петербургу, хотя бы несколько дней, до той поры, пока отец не увезёт её в черниговскую деревню.

Михаил испытывал странное томление, когда Даша брала его под руку и они гордо прогуливались по Невскому проспекту. Однако, как ни просил он время замедлить свой бег, оно неумолимо текло вперёд. Завтра предстояло расстаться.

– Дашенька, ещё один день мы проведём вместе…

Они остановились в какой-то арке, и девушка подняла глаза на расчувствовавшегося Михаила.

– Мишель, я чувствую, что мы расстаёмся ненадолго, не допустит иного Господь.

– Я приеду к тебе, обязательно приеду! Только форму сошью и приеду.

– Нет-нет, – вдруг встрепенулась Даша, – не приезжай! – И тихо добавила: – Ко мне не надо.

Михаила задели её слова, в глазах стояло недоумение.

– Не хочешь?

Девушка сжала зубы, лицо выразило подавленное страдание. Она отрицательно покачала головой.

– Но почему?..

Даша ничего не ответила.

– Тогда приедешь ко мне! – не допускающим возражения тоном проговорил Михаил. – Вы недалеко от нашего имения находитесь, я пришлю за тобой.

– Не надо присылать… я сама…

Михаил снова взглянул на Дашу, хотел было что-то возразить, но передумал.

Они допоздна гуляли по городу. Юноша поймал извозчика, который довёз их до особняка Комниных, где уже несколько дней гостили отец и дочь Новосельские. Пройдя по узкой аллее, они подошли к парадному входу. Здесь Михаил задержал девушку:

– Мы с тобой в последний раз наедине… И я хочу сказать, – всегда смелый и решительный, Михаил начал заикаться, – я… я… люблю тебя.

Даша подняла голову, всматриваясь в его лицо, едва освещённое тусклым светом фонаря над входом.

– И я… тебя… тоже.

Она приподнялась на цыпочки и коснулась губами губ Михаила.

То, что в гвардейскую кавалерию рядовые и унтер-офицеры отбирались по внешним данным, Михаил, конечно же, знал. Объяснялось это необходимостью участия в придворной службе: дворцовых церемониях, почётных караулах, встречах иностранных посланников и похоронных процессиях. По внешнему облику, без знаков различия и мундиров, легко можно было определить принадлежность к определённому гвардейскому полку. Правда, офицеров такой отбор не затрагивал.

Знакомясь с Кавалергардским полком, в котором ему предстояло служить, Михаил обратил внимание, что службу в нём несут высокие голубоглазые и сероглазые безбородые блондины. В другом полку из 1-й гвардейской бригады – лейб-гвардии Конном, он разглядел жгучих брюнетов с усиками. Это отличие объединило тех, кто служил в полку в разное время, в сообщество, названное «кавалергардской семьёй».