Представляюсь мерзкой дамочке, с наигранным энтузиазмом жму её ладошку с ухоженными ноготками и бархатной кожей.

– Знаешь, Анюта, а я подумала, почему бы не выпить чайку с пирожными по случаю знакомства.

Она трясет передо мной пластиковым коробом из кондитерской и выглядит так невинно дружелюбно, что подмывает рявкнуть, не ем, мол, после шести и вытолкать нахалку за порог. Но вместо этого соглашаюсь травиться кипятком в сомнительной компании.

– Здорово! – хлопает Ксюша в ладоши и даже подпрыгивает на месте от щенячьего восторга. – Тогда приглашаю к нам в гости, а то у тебя полный разгром…

Дальше я перестаю слушать, камнем падают на душу её слова "к нам в гости". А что, её муженёк тоже будет лакомиться эклерами вместе с нами? Я обязана принять в этом участие!

Плюясь желчью, которая заполнила все кровеносные сосуды в моем теле, запираю квартиру и иду знакомым с юности маршрутом. Позитив, любезность и хохотушки.

Напоминаю себе, что должна держать марку перед этой подиумной дивой и не опускаться до уровня базарной бабехи, готовой таскать соперницу за волосы, и почти получается.

– Так тоскливо порой вечерами, – слышу соседку урывками.

Звук то включается, то пропадает, пока я переступаю порог злосчастных апартаментов и внутренне корчусь на углях воспоминаний.

– Андрюша, то есть муж, неделями пропадает на стройке.

Бла-бла-бла. Пускай бы его огрело ковшом экскаватора.

Квартира изменилась до неузнаваемости. Светлая, просторная, с отличным ремонтом, наверняка, даже нанимали дизайнера – она словно бы является продолжением держательницы семейного очага. Такая же нарядная, блистающая и изящная. Замысловатые картины в резных рамах. Множество светильников то тут, то там. Паркет из наборных дощечек, по которому так приятно пройтись босиком. Мебель и та навевает мысли о гармонии: вон в том кресле так и хочется утонуть после тяжёлого трудового дня, а этот диван, усыпанный маленькими подушечками, так и манит к себе, обещая успокоение.

– Красиво у вас, – помимо воли срывается с моих губ, пока мы идём через зал. – И очень много простора.

Да тут один сплошной простор, хотя на моей памяти гостевая комната была раза в два поменьше. А когда попадаем на кухню – столовую квадратов эдак на пятнадцать, ко мне приходит осознание, что это уже не одна квартира, это добрая половина этажа. И сейчас мы находимся на территории, которая некогда принадлежала бабе Тосе. Он купил её (квартиру, а не злобную старуху) и объединил со своей.

– Разве ж это простор? – Ксюша презрительно кривится и поджимает пухлые губки, давая мне почувствовать себя неотёсанной деревенщиной. – Вот через полгода Андрюша достроит наш загородный дом с бассейном и зимним садом, тогда…

Она пускается в детальное описание их идиллической жизни в новом имении, попутно накрывая на стол, а у меня челюсть сводит от притворной улыбки. Звякают чашки и блюдца. Их на столе всего две, значит, встречи лоб в лоб с моей первой любовью ожидать не приходится. С тихим шипением вскипает чайник.

И тут я замечаю это. Портретное фото на стене справа от стола. Обрамлено в ту же массивную деревянную раму с позолотой, что и прочие картины в доме. Снимок большой, не меньше метра в диагонали, и изображенные на нем люди это… да, та самая красотка Ксюша в струящемся красном платье, белокурый ангелочек Андрюша, её сынок. И – сердце заходится бешеным ритмом – Андрей Смолягин. Всё семейство запечатлено на фоне ярко пылающего камина и наряженной новогодними игрушками ели.

– А что насчёт тебя? Ты замужем?

Насильно отрываю взгляд от фотографии и фокусируюсь на собеседнице.