Не могу вспомнить, когда я в последний раз столько гуляла пешком и уж тем более бродила по улицам бесцельно. Вдыхая знакомый воздух, предаваясь воспоминаниям, без суеты и спешки. Пожалуй, со времен беззаботного студенчества такое не случилось ни разу.

К сожалению, световой день слишком быстро подошёл к концу, и приходится возвращаться в тесную клетку голых стен и пока что нерешённых бытовых проблем. С минуты на минуту могли позвонить из доставки. На тот период, что я здесь, решила купить новую сим-карту, не прятаться же месяцами за насильно приглушённым сигналом сотовой связи. Девушка-консультант, продавшая мне номерок без каких-либо документов, оказалась столь любезна, что заключила договор на услуги связи по вымышленным данным. Так что рассекретить мою спецоперацию из-за звонка курьера будет невозможно. Ай да я, ай да молодец.

Тайком пробираться в подъезд под покровом ночи оказывается куда проще, нежели вечером. То и дело навстречу мне попадаются люди: мамочки с детьми, спешащие на прогулку школьники, мужчины разных возрастов с сигаретой в зубах. И хоть курение в общедомовом пространстве запрещено законом, по-видимому, местные жильцы следуют собственным правилам.

По счастью, за истекшие десять лет генофонд дома существенно изменился. Знакомые лица не попадаются, хоть я и иду с низко опущенной головой и гулко бьющимся сердцем. В любую секунду может появиться он и тогда…

Едва не вскрикиваю, когда некто тычет сзади в спину и, буркнув извинение, проносится вперёд. Нескладный парнишка с длиннющими ногами и руками врывается в квартиру на третьем этаже и с порога вопит:

– Ма, это жесть просто! Санька ща такое порассказал…

Ружейным залпом простреливает спину на злосчастном четвёртом. Я только-только приближаюсь ко входу в своё разгромленное убежище, как распахивается дверь той самой квартиры. Бесшумно, а мне чудится надрывный скрип веками ржавеющих цепей.

– Котик, давай мы оставим поросеночка дома, он устал и хочет немного поспать, воркующий женский голос.

Я прирастаю к полу, упираюсь лбом в свою дверь и склоняюсь над нутром сумочки, делая вид, что разыскиваю ключи, хотя те лежат в кармане пальто. Меня мутит.

На лестничной клетке показываются двое. Шатенка в кремовом жакете и мальчуган, вдвое ниже матери, в белоснежном спортивном костюме.

– Хацу парасюшу, он лубит к папи, – обращается к матери мальчонка.

– Покажешь ему новую машинку, – предлагает молодая женщина, замыкает квартиру и, взяв сына за руку, направляется ко мне.

Я вскидываю голову и во все глаза таращусь на эту парочку. На вид лет двадцати, хорошенькая, как картинка. Небрежные волны волос рассыпаны по плечам. Одета просто, но элегантно, со вкусом. И сынишка у этой ухоженной дамочки тоже очаровательный. Белокурый сорванец лет трех с огромными, чуть навыкате голубыми глазищами.

Это его жена и ребенок. Как гром среди ясного неба. И больно прошивает молнией все внутренности.

– Здравствуйте, – вежливо кивает мне девица, намереваясь пройти мимо.

– И вам доброго вечера, – бог весть что тараторю. – Я тут ключи потеряла и никак не могу попасть внутрь. А вообще переехала недавно и совсем не знаю города, да и знакомых кот наплакал… Не подскажите номерок слесаря?

Быстрота моей речи сбивает девушку с толка, она замирает, очумело хлопает на меня глазами. Сбоку похныкивает мальчонка, тянет мать за руку, предлагая вернуться. А я смотрю в тщательно подкрашенные глаза с аккуратными стрелками, пушистыми ресницами, и улавливаю какой-то проблеск эмоции. Яркой, острой, стирающей с кукольного личика светскую заинтересованность. На миг мне кажется, что девушка впадает в гнев. Она косится на дверь позади меня, потом окидывает взором меня саму.