За дверью в самом деле стояла хозяйка дома. С пунцовыми щеками и каплями слез на ресницах.

– Вы несправедливы ко мне, Оскари! – вздернув подбородок, с нотками возмущения и негодования говорила она в ответ на его обвинения. – Я и не думала подслушивать! Это бесполезно! Двери во всех комнатах слишком толстые!

Аури чуть было не засмеялась во весь голос. Госпожа Ганти проверяла все двери на слышимость? Для чего? Чтоб можно было беспрепятственно подслушивать?

То же самое подумал и господин Оскари. С негодованием посмотрев на жену, сурово пообещал:

– Мы с тобой вечером поговорим, Ганти! И этот разговор тебе не понравится! – и вышел из дома, сердито припечатывая шаг.

Аури вежливо присела в книксене и постаралась смягчить недоброе к себе отношение:

– Благодарю вас за заботу, дорогая тетушка! Вы так добры. Вещи, которые изготовили для меня по вашему приказанию, выше всяких похвал!

Госпожа Ганти приосанилась. Она-то приготовилась к беспощадному сражению, которое даст этой нахальной выскочке, но от восхищенных слов ее настроение резко улучшилось.

– Да, у меня первейшая портниха в поместье! – произнесла она с горделивой усмешкой. – Даже леди Дроверин иногда просит ее у меня, хотя шьет свои наряды у лучших портних столицы!

Как все глупые и недалекие люди, Ганти легко поддавалась на лесть, чем и воспользовалась хорошо знающая людскую натуру Аури:

– О, но госпожа Конни ни в чем им не уступит, я уверена! У вас прекрасно обученные слуги, тетушка!

Ганти благожелательно улыбнулась. Ее мнение о бессовестной племяннице начало меняться на противоположное.

Аури удвоила усилия для примирения:

– Наверное, такой большой усадьбой трудно управлять? Как вы справляетесь со всем одна? Или у вас есть помощники?

Ганти тут же забыла о том, что по милости этой девчонки ее выпорол собственный муж и жалостливо пожаловалась:

– Нет, никаких помощников у меня нет! Мне никто не помогает.

– Я вам от всей души сочувствую! – чистосердечно воскликнула Аури. – Ведь это хлопоты с утра до ночи! Присмотреть, чтобы у детей все было в порядке, составить дневное меню, проследить за поваром, проконтролировать чистоту уборки, успеть дать приказания садовнику, да просто уйма самых разных мелочей! Мужчинам никогда не понять, сколько дел приходится делать одновременно их женам! А ведь это тяжкий и неблагодарный труд! – и она не кривила душой.

Госпожа Ганти немедля прониклась искренней жалостью к себе. И неважно, что она никогда не заморачивалась присмотром за садовником или контролем уборки, но восхищение племянницы восприняла как вполне заслуженную дань.

Уведя Аури в сад, усадила на скамейку и принялась жаловаться на всех и вся. Аури делала вид, что внимательно слушает, кивала в нужных местах и даже ахала, когда голос госпожи Ганти вздымался до патетических высот.

Их разговор прервал привратник, доложивший о приходе госпожи Маттус.

Ганти принялась охорашиваться, одновременно вводя Даффи в обстоятельства своей светской жизни:

– Это жена дворецкого лорда Дроверина. Очень приятная дама. Я сейчас тебя с ней познакомлю.

Но Аури встревожено отказалась:

– Мне очень жаль, дорогая тетя, но я в глубоком трауре. И дядя настойчиво рекомендовал мне ни с кем не знакомиться. По крайней мере, пока. А ослушаться его я не осмелюсь.

Ганти не понимала, отчего девушку нельзя просто представить соседке, ведь это не танцы и не светский раут, но последние драматические события убедили ее в том, что с мужем лучше не спорить. Поэтому она милостиво разрешила:

– Хорошо, Даффи, беги. Думаю, ты сама будешь чувствовать себя неловко в присутствии такой благонравной и воспитанной особы, как госпожа Маттус. К тому же она всегда одета по последней придворной моде. – В последних словах ясно читался намек на глупый, с точки зрения госпожи Ганти, деревенский капор на голове племянницы.