Очевидно, Клисфен мог: его предсказание сбылось. Пифия изрекла: спартанцы обязаны помочь афинянам освободить город от тирана. Спартанцы, у которых были неплохие отношения с Гиппием, не обрадовались прорицанию. Раз за разом они пытались иначе истолковать речения пифии – никогда Дельфы не видели столько спартанцев за такой короткий срок, – но когда пророчество повторилось снова и снова, спартанцы признали: воля богов есть высший закон, и поклялись его выполнить. Клисфен не скрывал радости и постоянно обсуждал со жрецами какие-то вопросы – наверное, старался, чтобы они не забыли сделанного предсказания. Подготовка к походу на Афины заняла немного времени: спартанцы к войне были готовы всегда. Войско во главе с Анхимолием поплывёт на кораблях до гавани Афин, высадится и займёт Афины. Всё казалось простым и понятным.

Высадка в гавани Фалерон прошла удачно. Спартанцы направлялись к Афинам, когда дорогу им преградила конница. Никто не предполагал, что Гиппий успеет вызвать её аж из самой Фессалии. В придачу к коннице на равнину высыпала армия афинян, перекрывая доступ в город. Спартанцы ничего не могли противопоставить атаке фессалийцев во главе с известным воином Кинеем. Обезглавленные гибелью Анхимолия, они отступили. Возвращение в Спарту получилось бесславным, хотя потери говорили о жестокой битве.

Клеант, узнав о неудаче, раздражённо фыркнул, но никто не заметил, как известный всей Спарте чемпион выражает негодование экспедицией Анхимолия. Он сам мечтал поучаствовать в ней, но получил отказ.

После победы в Олимпии Клеанта встретили как триумфатора, на обеде в его честь собрались самые именитые люди Спарты, включая обоих царей и пятерых эфоров. Победа подразумевала также, что Клеант имел право идти на войну, находясь впереди войска, рядом с царями. Однако этой-то возможности его лишили, поскольку, как ни была велика победа, она не добавила ему возраста. Клеанту оставалось несколько месяцев, чтобы закончить обучение и стать полноправным гражданином Спарты. Таков закон, один для всех.

Сначала Клеант злился, пытался найти способ обойти закон, но получил лишь снисходительные пожелания подождать чуток. Пришлось смириться. Клеант неистово тренировался – даже при подготовке к Олимпийским играм он не изводил себя до такой степени. Опытные наставники восхищались стойкостью и выдержкой юного чемпиона, который не собирался почивать на лаврах, а стремился по-настоящему обрести себя в воинских традициях. Его всячески хвалили и поддерживали, лучшие бойцы Спарты давали ему уроки лично, не гнушаясь сражаться с ним на равных.

Раньше Клеант не задумывался, как будет воевать. Он знал, что выполнит долг. Теперь это не просто долг. При отъезде из Олимпии Клеант так и не попрощался с Гектором. При взгляде на молодого представителя Афин его передёргивало – ведь именно афиняне убили Праксидама. Тогда чувство заглушалось болью от потери, но за прошедшие два года боль утихла, и на первый план вышла ненависть – страстная и безжалостная. Детские любопытство и интерес к афинянам сменились желанием расквитаться с соотечественниками тех, кто имел отношение к нападению на корабль эгинцев.

Меж тем подготовка к новому походу шла полным ходом. Если раньше Спарта не жаждала воевать с Гиппием, то теперь и пифия была не нужна: все хотели отомстить за поражение и смерть Анхимолия. Кстати вспомнилось: Гиппий – союзник Аргоса, вечного врага Спарты. Оба спартанских царя, Демарат и Клеомен, нашли общий язык и согласились возглавить новый поход на Афины.

После победы в Олимпии для Клеанта настали нелёгкие времена. Обрушившаяся на него слава не только не радовала, но даже злила. Воспоминания переполняли его, и порой Клеант проклинал свою отличную память. Он плохо спал и часто спускал раздражение на товарищах по отряду. Те не возражали, признавая право Клеанта на такое поведение и не обращая внимания, что он становится всё более непримиримым, стремится победить любой ценой. Несмотря на постоянное общение с другими юношами и взрослыми спартанцами, он научился скрывать чувства от посторонних, отгораживаясь от их назойливого присутствия напускным равнодушием или весёлостью. Пусть себе бродят вокруг, лишь бы не лезли в душу.