Дэй, конечно, никому горла не перерезал, но Серж этого не знает. Он презрительно фыркает, но я вижу, что кровь отхлынула от его лица. Мне приходится разыграть приступ кашля, чтобы не рассмеяться при виде напускной серьезности на лице Дэя. Тех, кто его не знает, такие слова и правда могут испугать.

А еще я обращаю внимание на то, чего не заметила раньше, – Дэй побледнел. Стал гораздо бледнее, чем прежде. Веселость разом слетает с меня. Не серьезнее ли его болезнь, чем я думала?

Минуту спустя появляется Анден, и все мы привычно встаем. Он жестом просит всех сесть. Его сопровождают четверо военных, один из которых закрывает за ним дверь, отрезая нас от внешнего мира.

– Дэй, – произносит Президент, почтительно кивая.

Дэю такое внимание не доставляет удовольствия, но он заставляет себя ответить на приветствие.

– Рад снова вас видеть, пусть и не при лучших обстоятельствах, – говорит Анден.

– Далеко не лучших, – отвечает Дэй.

Я неловко ерзаю на стуле, пытаясь представить себе более неудачный сценарий, чем предвещает этот званый банкет.

Анден не реагирует на хлесткое замечание.

– Позвольте мне ввести вас в курс нынешней ситуации. – Он кладет вилку. – Мирный договор, над которым мы работали вместе с Колониями, теперь положен на полку. Прифронтовые южные города Колоний поразил губительный вирус.

Дэй складывает руки на груди и подозрительно всех оглядывает, но Анден продолжает:

– По их мнению, вирус запустили мы. Пока мы не предоставим сыворотку, Колонии отказываются вести дальнейшие переговоры.

Серж откашливается, собираясь что-то сказать, но Анден жестом призывает его к молчанию, а затем сообщает подробности: сначала Колонии прислали письмо, требуя информации о вирусе, который сеет смерть в их войсках. Они спешно вывели с линии фронта заболевших, после чего объявили ультиматум фронтовым генералам: последствия будут катастрофическими, если им немедленно не передадут лекарство.

Дэй слушает молча, с бесстрастным лицом. Одной рукой он сжимает край стола так, что даже костяшки пальцев у него белеют. Я спрашиваю себя, догадался ли он, к чему клонит Анден и какое отношение все это имеет к нему. Так или иначе, он просто ждет, когда Президент договорит.

Серж откидывается на спинку стула и хмурит лоб.

– Если Колонии так относятся к нашим мирным инициативам, – презрительно фыркает он, – пусть. Мы долго воевали, можем и еще повоевать.

– Нет, не можем, – возражает Мариана. – ООН возмутится, узнав, что наш мирный договор идет коту под хвост. Если вы искренне верите, будто мы в силах повоевать еще, то вы ошибаетесь.

– У Колоний есть свидетельства? Или их обвинения бездоказательны?

– Именно так. Если они думают, будто мы…

И тут неожиданно берет слово Дэй, взгляд его обращен на Андена.

– Давайте не будем тянуть резину. Скажите, зачем вам понадобился я.

Говорит он негромко, но его зловещий тон заставляет всех остальных замолчать. Анден отвечает ему не менее мрачным взглядом. Он делает глубокий вдох.

– Дэй, я полагаю, случившееся – следствие экспериментов моего отца с биооружием. Созданный им вирус образовался в крови вашего брата.

– И? – прищуривается Дэй.

У Андена, кажется, нет никакого желания продолжать разговор.

– Есть масса причин, по которым я не пригласил на банкет всех сенаторов. – Он подается вперед, понижает голос, смиренно смотрит на Дэя. – Я пока не хочу никого выслушивать. Я хочу выслушать вас. Вы, Дэй, сердце народа, вы всегда им были. Вы отдали все, чтобы защитить людей.

Я чувствую, как рядом напрягается тело Дэя.

– Я боюсь за наших граждан. Что с ними станет, если мы вдруг предадим их врагу как раз в тот момент, когда страна начинает приходить в себя? – Он понижает голос: – Мне придется принять непростые решения.