– Там, у себя, он пользуется особым авторитетом. Как бы сказали наши политтехнологи – у него рекордные рейтинги. Недавно он собственноручно убил журналиста, который оскорбил своей книгой Аллаха.

– Это он?

– Да.

– Слышал. Сильный пиар-ход. Какую роль вы отводите ему в планируемом сценарии?

– Весьма серьёзную.

– Вы уверены в вашем выборе?

Докладчик замялся, но сказал:

– Может, он и странен и жесток, но именно это позволило ему обойти своих политических конкурентов. Хотим мы того или нет, но он завоевал исключительные позиции на Востоке, причём в очень короткие сроки. Надо признать, мы проглядели его. Теперь он не зависит от наших решений – он сам по себе. Мы можем не планировать его участия в предстоящих событиях, но не сможем его исключить из них. Он есть, он весом и так или иначе будет влиять на развитие ситуации в ту или иную сторону. Лучше – в нашу сторону, чем в чужую. Если заранее не обозначить ему коридор, мы получим неуправляемую и непрогнозируемую силу, которая может смешать все карты.

– То есть исключить его из сценария невозможно?

– Затруднительно. Лучше иметь его в союзниках.

– Хорошо. Включайте его в канву операции.

Все присутствующие пометили что-то в блокнотах.

Не в ноутбуках. И не в планшетах. Не в телефонах. В обычных бумажных блокнотах, которые не имеют Wi-Fi и проводного выхода в Интернет, к которым нельзя подключить внешние носители и невозможно считать информацию дистанционно. Блокнот он и есть блокнот, только что с приставкой «спец». Именной. С грифом «Для служебных пометок». С пронумерованными, прошитыми и опечатанными страницами, без права выноса из оговорённых служебной инструкцией помещений. Со сроками хранения в спецархивах.

Потому что люди, сидящие в зале, были не просто агентами, а «Носителями»… Носителями сверхсекретной информации, с которой все прочие смогут ознакомиться лишь по прошествии пятидесяти или ста лет, в зависимости от грифа секретности. А может быть, и никогда.

– Как идёт подготовка к операции?

– Пока в рамках оговорённых сроков. Проводится активная работа с персонами, готовятся вбросы в СМИ, обеспечиваются каналы материально-технического снабжения.

– Успеем?

– Должны.

– Тогда прошу доложить детали операции…

– Ну и что с того, что пулемёты?

– Крупнокалиберные, заметь!

– Ну и что?

– И патронов по пять ящиков на ствол.

– И что?

– Это масштабы полноценной фронтовой операции при ведении боевых действий регулярной армии в обороне.

– Ну и что с того? У тебя что, раньше пулемёты не покупали?

– Покупали. Но не в таком количестве. Зачем им тяжёлое вооружение? На себе таскать? А стрелять в кого – в заложников? Тем автоматов за глаза хватит.

Это верно. Убивать пленных из крупнокалиберных пулемётов – накладно выйдет. Для этого вполне достаточно иметь пистолет. Или кинжал. Кинжал – даже эффектнее.

– Но количество – это не главное.

– А что тогда?

– Сам посмотри. Нет, вот сюда.

– Ну, смотрю – цена за штуку, сумма, итого…

– Цена!.. Столько, по-твоему, может стоить пулемёт?

– Н-да… Тебе, конечно, виднее – ты известный торговец смертью. Но вообще-то странно.

– Более чем! Не может пулемёт стоить как мешок сухофруктов в базарный день! У него себестоимость раз в десять выше. А его нужно ещё упаковать, погрузить-выгрузить, привезти, через кордоны протолкнуть, от полиции отмазаться, навар с него получить, да по всей цепочке, где каждый не стесняется, а дерёт, сколько совесть позволит.

– Ну да, а у вас совести нет ни на грош.

– Вот именно! То есть на каждом этапе товар дорожает на пять-десять, а то и больше процентов. А тут… Где накладные расходы? Где интерес продавца?.. Не идёт. Не сходится. Никак не сходится!